Комната ужасов

Джейми не сразу понял, что торговка наркотиками была ошибкой. Он закрыл дверь, как только Оно встало дыбы и превратилось в неправдоподобно высокую женщину. Две длинные ноги кончались туфлями на каблуках из тридцатисантиметровых металлических шипов. Юноша лег спиной на дверь. Первое покалывание в ляжках - сигнал начала страсти-радости. Криков не было. Покалывание угасло. Джейми ждал, готовый побороть экстаз и окунуться в работу. Когда выносить ожидание не стало сил, он приоткрыл дверь. Оно корчилось. Вытянутая женская форма изогнулась аркой в виде перевернутой "U". "Лицо" вытянулось в морду. Оно рылось мордой в дыре в спине старушки. Глубокие раны шли от бедра к плечу торговки, на шипах-каблуках запеклась кровь. Монстр ел с видом гурмана, которому сунули захватанный пальцами гамбургер. Джейми передалась Его досада. У него похолодело в кишках.

Не один он с нетерпением ждал "времени вечеринки". Баунти сидела, вернее, растянулась на ступенях лестницы. На ней была розовая сатиновая пижама. Без пуговиц. Имелось в виду, что верх должен запахиваться и прихватываться кушачком. Кушачок свисал с перил. Джейми перешагнул через Баунти, ее пальцы чиркнули по его лодыжке.

- Неужели вечеринки не будет? - крикнула она ему вдогонку. Парень обернулся и посмотрел на то место, где девушка лежала.

- Сегодня нет, Баунти.

- Нет - для тебя? Или для всех?

- Ни для кого не будет.

Сладкая гримаска вмиг исчезла, сменяясь выражением ужаса по мере того, как смысл слов доходил до нее. Баунти вскочила на четвереньки и стала карабкаться к его ногам. Забыв про демонстрацию своих грудей, она ловила его ноги и умоляла:

- Сделай что-нибудь, Джейми. Сделай же что-нибудь скорей!

- Я работаю над этим, - сказал он.

За завтраком ничего не хотелось, разве что кофе. - Позвони и скажи, что я заболел, - сказал Джейми матери. - У меня дела.

- Мы можем чем-то помочь? - спросил Боб. - Мы ведь в этом деле все заодно, правда?

- Как у тебя с доставанием жертв будущих хладнокровных убийств? пошутил Джейми. Боб опустил глаза.

- Джейми! - позвал Рон.

- Что там? - отозвался младший брат с нетерпением в голоса.

- Я знаю, что ты знаешь, что.. что это срочно, - начал брат, - и все-таки, пожалуйста, поторопись. - Лицо его побледнело. - Смотри! - Рон пересек кухню и подошел к электрической плите, положил ладонь левой руки на холодную спираль конфорки и надавил.

- Джейми! Помоги же брату! - заплакала мать. - Хочешь на его место? спросил Джейми.

Правая рука Рона повернула ручку на "среднее". Руки Джейми сжались в кулаки, опустились на стол.

- Окажи первую помощь своему котеночку, мама, - проскрежетал он.

Они наблюдали за Роном. Выражение его лица не изменилось, но слезы полились и тонкая нитка слюны потянулась из угла рта. Правая рука дернулась к ручке и упала обратно. Появился запах паленого.

Оно не стало заставлять Рона дожидаться, когда спираль покраснеет. Он смог отдернуть руку, когда спираль еще не начала сиять. Рон выставил ладонь, чтобы им было видно. Белые бороздки пометили места, где спираль соприкасалась с кожей. Между ними проступила алая кровь. Рон рванул на себя дверь холодильника и сунул руку в морозилку, в целлофановый пакет с кубиками льда, приготовленный к следующей вечеринке. Потом он упал на колени, всхлипывая, зажав руки между ног. Мать помогла ему встать и выйти из кухни.

Баунти, по лицу которой струились слезы, схватила за руку Джейми.

- Не давай Ему поступить так со мной, Джейми, - рыдала она, - я все сделаю. - Она сжала его руку. - Вce-все, ты меня понял, Джейми? Все!

Джейми посмотрел на Боба:

- Дай-ка мне свою кредитную карточку, мне надо за покупками.

- Куда? Зачем? - Боб поднял глаза.

- В спортивный магазин. Мне нужны кое-какие рыболовные принадлежности.

Боб открыл рот, но взгляд дочери заставил его замолчать.

На этот раз платила Хуанита.

Джон ей был нужен позарез. Не всякий Джон. "Ночной". Обычно это ей не было нужно, она не ходила на всю ночь. Вся ночь для "общения", не для заработка. Хуанита знала свое дело. Быстрые штучки-дрючки. Мотели. Задние сиденья машин. Передние тоже, скрючившись, лихорадочно обрабатывая Джона, пока он крутит баранку. Мотель "Голубая луна", тридцать баксов в час, пять баксов ей отстегивают. Иногда - аллея за этими новыми магазинами. Она где угодно может работать и еще удовольствие получать. Хуанита визжит от восторга, видя или чувствуя вылетающие рывками теплые брызги, и это визг неподдельный, потому что брызги говорят ей о радости, которую она подарила. Она любит дарить радость. Дарить любовь.

Этой ночью все по-другому. Этой ночью ей нужно убежище. Где-то поспать, подумать, собраться с мыслями. Домой нельзя. Сегодня домой нельзя. Никогда нельзя. Дом для Хуаниты - Сандра.

Глаза ее блестели. Она не заплачет. Нельзя. От плача джоны разбегаются. Слезами, замазанными пудрой, Джона не заманишь. Можно, правда, блестками. Если больше не плакать.

Сандра.

Началось все днем, в постели. Хуанита любит любить при дневном свете. Ночная любовь - работа. Дневная - настоящая.