Компания

– Я тебе с ходу скажу, Джонс. Это психологический эксперимент: выяснить, сколько страданий способен вынести человек, пока не плюнет и не уйдет. Кстати, – говорит она Фредди, – ты помнишь, как все у нас жаловались на несоблюдение баланса между работой и личной жизнью? Так вот в понедельник будет общее собрание по этому поводу. В семь тридцать утра.

Фредди смеется, вытирая глаза.

– Как по-твоему, они это нарочно или просто не догоняют? И какой из двух вариантов хуже?

– Венделу даже повезло, если разобраться. Слышали? Его уже взяли в «Усердие».

– Кто тебе сказал? – взвивается Джонс.

– Одна девка в спортзале, а что?

– У вас нет никаких подозрений, почему все ушедшие из «Зефира» оказываются в «Усердии»?

– Ну, не все.

– Назови хоть одного из ушедших, с кем ты сохранила контакт.

– Э-э…

– Я думаю, – говорит Джонс, – что никакого «Усердия» вообще в природе не существует. Его выдумали, чтобы помешать вам общаться с уволенными.

– Зачем это надо? – пугается Холли.

– Потому что их и не увольняли вовсе, – понизив голос, говорит Фредди и снова смеется.

– Не знаю зачем, но спорю, что это правда.

– А я вот спорю, что тебя вышибут, если не перестанешь разнюхивать. Когда-нибудь Джонс просто не появится, – пророчит Фредди, – и нам скажут, что он ушел… в «Усердие».

– Не надо, – просит Холли. – У меня прямо мурашки по коже.

* * *

– Ой, извини. – Пенни, сестра Джонса, садится, заталкивает под стол черную сумку, поднимает темные очки на лоб и демонстративно переводит дух. – Заседали до часу пятнадцати. Свидетельница пустила слезу. Сексуальное насилие… если б Джордж ее не заткнул, она бы до сих пор заливалась. – Она оглядывается в поисках официанта. – Ты уже заказал?

Пенни служит секретарем в суде по семейным делам и каждый раз приносит оттуда такие вот маленькие истории, лишающие жизнь Джонса всякого смысла. Нелегко это – быть младшим братом восходящей звезды.

– Ага. Взял тебе, что всегда.

Поступив на работу в суд, Пенни стала носить приталенные жакеты и блузки с большими заостренными воротниками. Джонс при виде их всякий раз вспоминает вещи из маминого шкафа, которые она на себя надевала.

– Слушай, у меня такое чувство, что мы уже год не виделись. Как твоя новая работа?

– Нормально. Просто здорово. Начал с самых низов, но там есть где развернуться.

– Да? – Пенни распускает волосы, собранные в черный блестящий хвост. – В какой отрасли трудитесь?

– Ну… это холдинговая компания.

– И что же она контролирует?

Джонс отводит взгляд.

– Да всякое. Разносторонний портфолио.

– Чего темнишь? Порнухой промышляете, что ли?

– Нет, не порнухой. – Сестра смотрит на него, и он раскалывается – тактика, успешно применяемая ею с тех пор, как ему исполнилось девять. – Вообще-то я толком не знаю. Я думал, они продают тренинги, но этим занимается только мой отдел, а компания в целом… не знаю.

– Ого, – произносит Пенни.

Официант приносит им кофе.

– Вот так. Я обязательно выясню, только это… крупное предприятие. У них там все по-другому.

– А сам ты что делаешь?

– Понимаешь, – мнется Джонс, – на той неделе у нас сеть полетела, а без нее особенно делать нечего. Сидим в основном и разговариваем, пока все не наладят.

– Как, говоришь, называется твоя фирма?

– «Зефир».

– Впервые слышу.

– Это очень крупная компания в…

– В своей неведомой области.

– Точно.

– Стивен, это ненормально.

– Да? – Джонс обеспокоен. – Со стороны, наверное, видней. В самом-то «Зефире» все, похоже, считают, что так и надо.

– Нет уж. Поверь мне. Не знать, чем занимается твоя фирма, – это что-то из ряда вон.

– Ну, это ведь не судебная система. Это реальный мир, – с некоторым смаком выдает Джонс. Когда он был студентом, а Пенни только начинала работать, она поминала этот реальный мир на всех семейных обедах. – Так, наверное, и положено в большом бизнесе.

Пенни, помолчав пару секунд, берет чашку с кофе.

– Ну, может, и так.

– Я все-таки хочу выяснить что к чему, – вздыхает Джонс.

– Да, хорошо бы.

* * *