Комплекс Чебурашки, или Общество послушания

Зато со сферой чувственности связаны другие фольклорные тексты и обряды, объединенные топикой «Девушка и Мороз». Прежде всего это сказки типа «Морозко»^[157] или, иначе, сказки о мачехе и падчерице. С.Б. Адоньева считает, что «такие сказки рассказывали младшим девочкам, находившимся на границе детства и девичества».^[158] Исследовательницу занимает взаимодействие девушек с иномирными мужскими персонажами морозной природы в связи с представлением о суженом. Среди обрядовых параллелей сказке С.Б. Адоньева приводит обряд первой кудели и обряд первых месячных: «Первую выпряденную девочкой пряжу бабушка или дедушка бросали в печь, и пока та горит, девочка должна была сидеть голым задом в снегу на дворе. Как поясняли рассказчицы, чем лучше пряха, тем тоньше куделя и тем быстрее она горит, а значит – тем меньше в снегу сидеть. Так же поступала мать или старшие девушки с ветошью при наступлении первых месячных у младшей девочки. Пока ветошь не сгорит, девочка сидела в снегу. Отметим, что в обоих описаниях присутствует указание на время года: зима (такие ритуалы привязаны к зимнему времени)».^[159]

Важно, что девушкам в ходе таких ритуалов внушалась не только идея, что нужно хорошо прясть (не думаю, что идея экономии ветоши – главная во втором обряде, важнее символическая фиксация телесных изменений), но и то, что примораживание женского органа – отрицательное переживание. Речь идет не о простуде, а о символическом остывании. Метафоры тепла, жара характеризуют положительные сексуальные ощущения, метафоры холода, снега и льда – отрицательные. В этом контексте троекратно повторенный диалог падчерицы и мачехиной дочки с лесным демоном в сказке приобретает новые значения.

А девушка все сидит – ждет, когда батька придет. Сидела, сидела – нету батька. День. Ночь стала. Сидит девушка. Приходит дедушка:

– Девушка, тепло ли, холодно?

– А, дедушка, Божье тепло – Божье холодно.

Дедушка ей шаль дал, платок большой. Накинула девушка. Сидит. Ночь прошла, палка все поколачивает и поколачивает. Опять ночь подошла, а батька все нету. Палка поколачивает, как будто рубит дрова. Дедушка опять идет:

– Девушка, тепло ли, холодно?

– А, дедушка, Божье тепло – Божье холодно.

Ей дедушка опять дал одежину: валенки да все. Ну, вот. Дедушка ушел. А дедка все, батька нету. Палка все поколачивает и поколачивает. День прошел – нету. Опять ночь, третья, подошла. А девушка все сидит. Дедушка опять пришел:

– Девушка, тепло ли, холодно?

– А, дедушка, Божье тепло – Божье холодно.

А дедушка ей наградил, всяких дорогих вещей-то этих драгоценных дал.^[160]

Заново прочитав сказку, мы понимаем, что девочки-девушки, умеющие различать ощущения «тепло – холодно» и знающие, что тепло – хорошо, а холод – плохо, при взаимодействии со старшим мужским испытующим поступают по-разному. «Хорошая» падчерица отказывается от собственных ощущений, отдавая право оценивать их старшему, и выигрывает, получая приданое. Мачехина дочка честно признается в своих тепловых ощущениях и погибает:

Пришел дедушко. Ночь подошла:

– Девушка, тепло ли, холодно?

Она на его заругаласи:

– Я вся застыла, а ты спрашиваешь.

Ушел дедушка, еще поддал морозу поболее…^[161]

Сказка учит, что отказ от собственных ощущений (мы помним, что ощущения тепла – холода закреплены тактильными температурными ощущениями женских органов) ради следующих по сложности освоения культурных навыков (прилежание, терпение, послушание) награждается. Это ложь, но ложь ради собственного блага. Послушание и следование чужому мнению ведут к награде. Замерзающая в лесу героиня – уже почти Снегурка – отказывается от собственной чувственности, закрывая доступ к собственному эротическому опыту, заменив свою потребность – «знаемой»:^[162] по отношению к мужской активности должно быть податливой и смиренной.

Следующим шагом в освоении символических теплоощущений девушками представляется овладение магической компетенцией – мантикой (святочными гаданиями) и заговорами на остуду/присуху. Подростковый возраст открывал крестьянской девушке новые социальные перспективы. Она начинала ходить на беседу – собрания молодежи без присмотра взрослых в снятой на вечер избе. Девушки ходили на беседу с рукоделиями, однако большая часть времени проходила не в трудах, а в общении с противоположным полом. Беседные песни, игры, пляски носили ярко выраженный эротический характер. Гуляние с парнем, состоявшее из сидения парня на коленях у девки (а не наоборот), поцелуев в играх типа «Столбы», проводах девки до дома, было необходимым результатом посещения бесед. Матери всячески стимулировали девушек к гулянию, но они же и следили через разветвленную в деревне сеть наблюдателей за приличием оного.