Пожелав Рози удачного вечера, Ги выскользнул за дверь, максимально быстрым шагом преодолел расстояние до трамвайных путей и, меняя маршруты, поехал в Верхний Город.

Центр принарядился к Гран-Агора. С каждой стены на прохожих глядели портреты партийных воротил. Де Валансьена среди изображений почти не было: свою аудиторию он набирал явно не в Верхнем Городе. Его главный оппонент, премьер-министр Жак д'Аубервилль, обещал направить все средства Благословенного Союза на укрепление экономики, что бы это ни значило в его интерпретации. Эксцентричный и потому непопулярный Иркварт Крикст, представитель древнего, как сама Эльвеция, рода, призывал отдать голос за него и установить торжество традиционных ценностей и единственно истинной веры. Многочисленные принцы, сыновья и племянники Луи-Огюста, каждый со своей партией, соревновались в яркости и нелепости объявлений. Даже закоренелый роялист не поддержал бы на Гран-Агора призыв объявить войну соседям и вернуть Эльвеции статус Империи, как при Жозефе. Война, занимавшая умы принцев, уже давно вышла из политической моды.

Завидев первого же из патрулировавших улицы оперативников, Ги подошел к нему, назвал имя Галлара и сказал о чрезвычайно важном сообщении, которое мог передать только лично криоманту.

– Галлар, гражданин?

– Галлар.

– И кто вы такой, чтобы он вас выслушал?

– Можете пройтись со мной, постучаться к нему и сказать, что явился Ги. Он поймет. А если не поймет – значит, сообщение устарело.

Полицейский надменно скривил губы, но имя криоманта, похоже, сделало свое дело, и страж закона назвал адрес отделения. Туда Ги и поспешил, для экономии времени поймав моторикшу.

Здание отделения напоминало храм. По прихоти Жозефа Вешателя все здания, отведенные под военные и полицейские нужды, возводились на два этажа выше остальных и в завершение образа украшались куполами. Шпили куполов украшались навершиями в виде животных, посему в преступной среде оперативников из Верхнего Города часто именовали свиньями, гадюками и кошками (вепри, виверны и львы соответственно).

Дежурный оперативник отнесся к посетителю с едва ли не большим презрением, чем патрульный, но все же отправил Галлару весточку пневмопочтой. Ждать пришлось недолго. Криомант спустился сам.

Он узнал Ги сразу. Маска прятала лицо Галлара, но поза и участившиеся вдохи, с сипом выходившие через фильтры, выдали его с головой.

– Мэтр Галлар? – Ги учтиво склонил голову.

– Приветствую, гражданин! – Криомант повернулся к дежурному. – А ты запомни: меня ни для кого нет.

– А мадемуазель Карпентье?

– Ни для кого, – раздраженно прошипел Галлар.

Оперативник побледнел.

– Ладно-ладно, я понял, мэтр.

– С первого раза надо, – отрезал криомант. – Идите за мной, Ги.

Галлару принадлежал собственный кабинет на шестом этаже. Ги слышал, что криоманты, обреченные на одиночество и не ведающие тепла существа, проводят на службе вообще всю жизнь, и та берлога, которую соорудил Галлар, вполне могла послужить подтверждением подобным слухам. Стола в кабинете не нашлось вовсе. Приставленный к заваленному папками подоконнику стул красноречиво свидетельствовал о том, как привык работать криомант. По обе стороны от стула горбились торшеры. В углу ютился раскладной диван. Но самым необычным предметом интерьера была морозильная камера.

Внешне камера напоминала машину фантазий, какие использовали визоры. Металлический корпус в хаотичном порядке покрывали панели с мерцавшими цифрами, табличками аббревиатурами и кнопками. На этом сходство заканчивалось. Аппарат, поддерживавший жизнь криоманта в те недолгие часы, когда он снимал защитный костюм и становился уязвим для губительно теплого воздуха, стоял открытым. Внутри него извивалась толстая заиндевевшая труба. В верхней части тесного отсека мерцала лампа. Возле камеры Галлар оставил те предметы быта, которыми не мог пользоваться в униформе: ночную вазу, таз для умывания и мочалку с жестким ворсом.

– Это неудобно, если вам интересно, – бросил Галлар. – Ад, а не жизнь.

– Понимаю.

– Хрена с два меня поймет нормальный, – сделал упор на этом слове криомант. – Посрать не сходишь по позыву.

– И сколько вы можете прожить без костюма и камеры?

– Час. Полтора. Захочу покончить с собой – проверю.

Галлар оседлал стул, а Ги остался стоять. Другого подходящего для задницы места в кабинете попросту не наблюдалось.

– Значит, чудесное воскресение, – перешел к сути криомант, – и блудный выскочка собственной персоной на мой суд.

– Вы же не сердитесь?

Шутка не подействовала. Галлар с шумом прочистил речевой механизм, и его голос зазвучал чище, но при этом обрел эмоциональность. И Ги сразу понял, что он злится.

– Расследование полетело в Пустоту по вашей с Карпентье милости, – загремел маг. – Хозяева этого психа, вы можете мне назвать их имена? Кому шли деньги за организацию этих зрелищ? Вы хоть отдаете себе отчет, что крупная рыба упущена ради уничтожения малька?