Компромат на президента

Петрович шаркающей походкой засеменил к строительным вагончикам. В окне одного из них горел тусклый свет. Старик выбрался из прохода между вагончиками, катил перед собой тележку на резиновом ходу. Такие на вокзалах перевозят тюки, чемоданы и прочую кладь. Тележку он подогнал прямо к дверце микроавтобуса.

– Здесь. Можешь открывать, – сказал старику сумрачный.

Дед дернул в сторону дверцу. Та, щелкнув, отъехала.

– Выгружайте, – бросил он в салон.

Старик ухватился за край ковра, потянул на себя, а бывший спецназовец помог столкнуть сверток на поддон тележки. Взялись за другой сверток, поверх их лег охранник из «Жигулей». И спецназовец вдвоем с причмокивающим и сплевывающим под ноги Петровичем поволокли груз к эстакаде. Сумрачный шагал рядом.

Втроем они закатили тележку на верх эстакады.

– Огоньку поддать надо, что-то давление газа сегодня малое, хоть и ночь.

Петрович отправился в кабину оператора, чтобы подкрутить кран подачи газа. Он, стоя возле кабинки оператора, как капитан на мостике корабля, крикнул:

– Не спешите, пусть хорошенько прогреется.

От жары бывшему спецназовцу стало плохо. Он уперся руками в металлические перила и свесил голову. Судорога прошлась по его телу. Сумрачный не вмешивался, безразлично смотрел на давшего слабину мужчину.

Жара от работающих горелок стала невыносимой. Сумрачный отошел на пару шагов и часто задышал.

– Все, порядок!

Петрович махнул рукой, словно командир батареи давал приказ на открытие огня, и резво взбежал по звонким металлическим ступеням к загрузочному отверстию барабана смесителя.

– Чего стоишь? Давай заталкивай! – крикнул сумрачный бывшему спецназовцу.

Бывший спецназовец, прижимая лицо к плечу, занес ноги мертвого к самой трубе.

– А теперь – в сторону, – крикнул Петрович.

Спецназовец отбежал, а старик резко толкнул мертвого вперед, тот полетел в трубу – в гудящее синее пламя. Петрович вытер вспотевший лоб, с полминуты стоял, шамкая.

– Первый пошел. Следующий.

Петрович смотрел на бушующее пламя.

– Ждать будете или как? – спросил он.

– Нет, Петрович. Ты же сам до конца дело доведешь?

– Конечно, в лучшем виде, – и Петрович щелкнул пальцами, не отрываясь, глядел на голубые языки пламени. – Час пройдет – в пыль рассыплются. А утром их вместе с песком – в асфальтосмеситель. Асфальт сейчас от нас на симферопольскую трассу возят. Не стоим, строительство вовсю идет. Хорошо хоть в ночную смену не работаем.

– Возьми, – сумрачный протянул сложенные купюры, – не много, но думаю, и не мало. За такие деньги тебе ночами не спать год надо.

Глава 19

И вновь Лада Сельникова не хотела вспоминать, что кого-то любит, ненавидит, ей хотелось, чтобы ее просто оставили в покое. Болели после бегства руки, ноги, ныла шея. Клим Бондарев привстал рядом с ней на локте:

– Я тебя вылечил?

– Не знаю, я ничего не знаю…

– Секс – это панацея. Помогает от всего.

– Нет. Просто, если есть силы и охота заниматься сексом, значит, ты абсолютно здоров, – Лада покосилась на окно, за которым маячила тень мужчины с суровым профилем, и вздохнула.

– Тебя раздражает охрана?

– Меня все раздражает. Скорее бы проснуться на собственной кровати, в собственной спальне и ничего не бояться.

– Такое время скоро наступит, обещаю. Я не просил охраны.

– Прохоров приставил? Он не похож на благодетеля.

– Ты еще многого не знаешь, об охране распорядились люди повыше Прохорова.

– Ты меня не перестаешь удивлять. Это твой таинственный лучший друг заботится о твоей и заодно о моей безопасности?

– Почти угадала.

– Если он всемогущий, тогда почему он не может справиться с Хайновским, просто сделать так, чтобы тот нам не угрожал?

Бондарев улыбнулся:

– Это я должен сделать так, чтобы Хайновский не угрожал ему.

– Ничего не понимаю, – призналась Лада.

– А не понимаешь, так молчи.

– Я не хочу спать, я уже выспалась, я просто смертельно устала.

– Поднимаемся.

Клим, совсем недавно мирно спавший, пружинисто поднялся, не успела Лада и глазом моргнуть, как он уже был одет. Женщина потянулась, набросила халат и прошла в гостиную.

– Ребятам скучно и одиноко стоять на дворе, пригласи их в дом. Могу даже сварить им кофе. Какая разница, где они будут нас охранять.

– Это их работа. Я сам не люблю, когда мне мешают работать. Не мешай и ты.

Лада пожала плечами:

– Конечно, я не хозяйка в этом доме и не претендую на это. Бог миловал. Так что все решай сам.

Бондарев заглянул ей в глаза:

– Только ты можешь помочь мне.

– В чем?

– Вспомни, чем занимался, о чем рассказывал Хайновский в последнее время.

– Ну и дела. Мой теперешний любовник расспрашивает о прошлом. Или ты не претендуешь на роль любовника?

– Что странного случалось с ним? Он покупал дома? Машины?

– Он вечно что-нибудь продавал, покупал, – с раздражением ответила Сельникова.

– Я спрашиваю о ненужных на первый взгляд вещах.

Лада задумчиво смотрела перед собой, пытаясь припомнить, но столько всего произошло за последнее время, так мало она говорила с Хайновским. Тот приезжал ненадолго, улетал, звонил и говорил не больше минуты. И все казалось таким незначительным, не стоящим внимания.