Комсомолец-1. Повести и рассказы о любви

– А ты знаешь, – зашевелилась и села, одергивая одежду, сказала Алла. – Ты знаешь, что Валя девственница?

– А что это меняет? – нет, я не знал, но услышать это было приятно.

– Она не даст тебе до самой свадьбы. Вот что меняет. А я дам. Меня так заинтриговали слухи, которые о тебе ходят по вузу, что от одних только слухов я тебя хотела заполучить. И получила раньше Вали. Оставайся со мной, зачем тебе эта девственница.

Я помотал головой из стороны в сторону. Не смотря на происшедшее, я еще не отошел от сна, да и половой акт с Аллой тоже добавил дезориентацию. Надо прийти в себя.

– Давай мы будем просто дружить.

– Ага. Это ты будешь приходить ко не дружить, как в баню или как в публичный дом?

– Я буду дружить с тобой, как с другом. Если ты захочешь, сделаю приятно, как другу. Разве тебе сегодня не было приятно и хорошо?

– Было, было и приятно, и хорошо. Все слухи о себе превзошел. Ладно, я подумаю.

– Только пожалуйста, не ревнуй меня ни в Валентине, ни к кому-то еще. Не я выбираю путь, которым иду. Это дороги выбирают меня. Я не могу с этим ничего поделать…

– Ладно, валим домой. А то вход в здание запрут, и где мы потом будем искать сторожей и выход?..

Стенгазета

Как потом выяснилось, мне «выпала честь» стать редактором стенгазеты курса. Стенгазета должна выходить в полном объеме раз в квартал, в урезанном формате перед большими праздниками и в виде листовки при разных событиях в институте и в стране.

Я взвыл и пошел к Галине. После полутора-двухчасовом общении в койке у нее в общежитии мне удалось заручиться тем, что она даст мне помощниц из числа активных комсомолок курса. Будет присылать их по мере поиска, а я уже буду выбирать из них тех, кто станет костяком редакционной коллегии. Удобно, конечно, и приятно вот так решать дела с начальством.

Через пару дней ко мне пришла Наташа, которая очень стеснительно представилась и сказала, что она от Галины в помощь. Понятно, «первая пошла»…

– Что ты умеешь делать для стенгазеты?

– Знаешь, Гусар, я неплохо училась несколько лет в школе рисования, потому давай попробуем…

– Нежная вдохновенная натура? – улыбнулся я.

– Ну, как-то так, – мило и загадочно улыбнулась она в ответ.

Мы заперлись с ней в комитете после ухода всех, разложили бумагу и краски, полученные мной от комитета, стали обсуждать первый выпуск газеты. Сначала раскладывали имеющиеся картинки по листу ватмана, потом распределяли тексты, которые запланировали, и которые еще предстояло написать.

– Это правда, что ты пишешь стихи? – обратилась ко мне Наташа.

– Правда, а что?

– А можешь почитать их? – стеснительно потупила взгляд.

– Прямо сейчас? – рассмеялся я.

– Могу. Но они тебе не понравятся. Для стенгазеты подходят разве что только для номера на восьмое марта. Они больше про чувства и отношения мужчины и женщины.

– Мне понравится, не бери в голову. Я люблю лирические стихи.

Усадив ее на старое потертое кресло, я стал читать ей на память сначала свои стихи, на что она восторженно хлопала и со слезами грустила. Потом перешел к стихам классиков. При этом такой переход она вообще не заметила. Не помню, на каком уже по счету стихотворении она прикрыла глаза и откинула голову на спинку кресла. Она дышала учащенно и глубоко, и выглядела так сексуально, что не выдержал и прильнул губами к ее шее в долгом нежном поцелуе. Когда я отодвинул губы, она, не открывая глаз и не меняя положение, прошептала:

– Еще! – не уточняя, еще читать стихи или еще целовать.

Я решил по-своему. Наклонившись к ее лицу стал целовать ее губы. Сначала очень-очень нежно, буквально едва касаясь поверхности. Потом стал слегка прижимать губы губами. Нежные розовые губы словно раздвинулись в улыбке. Из ее ротика высунулся язычок, и я обхватил его своими губами и стал сосать. Руки уже автоматически расстегивали ее блузку. Поиграв языком у нее во рту некоторое время, я снова стал целовать в шею, спускаясь всё ниже и ниже. Лифчик, к счастью, расстегивался спереди между чашечками, и, расстегнув его, стал целовать и сосать соски. Руки сами собой стали мять ее груди, словно выдавливая соски, выставляя их мне навстречу. Пока губы были заняты игрой и всасывали в рот увесистые груди, я, уже стоя на коленях, потянул ее на себя так, что ноги свесились с кресла, а девушка упиралась в кресло почти поясницей. К тому времени я стал целовать ее в животик, а руками снял в нее трусики.

Раз она не противилась и не сопротивлялась, я переступил одну ногу и стоял теперь на коленях между ее ног. Мне открылся вид ее половой сферы между ног. Свет мы не гасили. А зачем? Кто будет подглядывать за нами на четвертом этаже? К тому же вокруг парк-не парк, но никаких зданий поблизости нет. Из приспущенных штанов и трусов выскочил, наконец-то, рвущийся в бой член молодецкий. Когда я положил ладонь на ее лоно, она сильно вздрогнула и чуть-чуть выгнулась навстречу моей руке. Мне уже было ну очень сильно невтерпеж, и я взял в руку член и стал проталкивать его в ее тесную дырочку.