Комсомолец-2. Повести и рассказы о любви

Что я и сделал. Мне и так было приятно, что я сношал практически сразу двух дамочек. Сделав некоторое количество качков внутри своей партнерши, я тоже достаточно хорошо кончил. И свалился на кровать рядом с ними.

Когда я проснулся рано утром, то лежал, обнимая Кришу, а с другой стороны нас обнимала Таня. Почувствовав, как зашевелился я, Таня тоже подняла голову.

– Чего ты проснулась, спи, – прошептал я.

– Не, надо идти, – ответила Татьяна. – Ты Карише не говори, что я приходила. Я тебе сообщу, когда в меня можно будет кончать, тогда и навестишь нас снова. Хорошо?

Я кивнул в ответ. Да какая мне-то разница?

Таня оделась и ушла. Что за половые отношения между ними? Хотя мне тоже нет разницы. Я погладил Каришу по груди, помял ее в ладони, и девушка что-то промурлыкала во сне. Н-да?

Снова положил ее на живот, помял несколько секунд член и с размаху вошел в нее по привычному уже пути. Внутри не было сухо, потому я вошел в нее до самого дна. Ну, или верхушки… Глубокий вдох и стон на выдохе дали знать, что Кариша почувствовала и приняла меня благосклонно. Я качал ее уже не так активно и потому долго. Вперед-назад, вперед-назад. Она постанывала во сне на высоте каждого моего входа в нее. Я уже знал эту ее особенность – получать удовольствие в состоянии сна, и потому не удивлялся, а просто работал на свое собственное удовольствие. Мягкие стенки влагалища девушки раздвигались при надавливании и потом нехотя отпускали головку члена при выходе. И снова раздвигались-отпускали…

При выстреле в нее моей семенной жидкостью, Кариша проснулась и начала уже не только стонать, но и словно извиваться, насаженная на член. Но прижатая мной всем весом к постели, выбраться из-под меня не могла. Когда я окончательно кончил и освободил ее из своих объятий, она села на постели.

– Как же я хорошо спала! – воскликнула она. – Мне было так хорошо-хорошо! Ты даже представить себе не можешь, как хорошо, – и потянулась, выставив в мою сторону свои остроконечные холмики грудей…

Балерина

Мы столкнулись с ней после спектакля в очереди в гардероб в театре оперы и балета. Я – Гусар, студент старших одного из курсов, она – декан и старший преподаватель одного из факультетов.

– Вот уж не подумала бы, что встречу тебя здесь, – произнесла Галина Викторовна у меня за спиной. – Ты вроде бы больше по другим удовольствиям ходок, как мне говорили.

– А разве удовольствие от созерцания балета менее зрелищно? – парировал я и уступил ей свое место в очереди.

– Конечно, созерцать на сцене женские ножки в театре оперы и балета проще, чем в любом коридоре или аудитории, – рассмеялась она и протянула мне свой номерок в гардероб. – Я подожду тебя во-он так, около буфета.

Когда я принес ее полушубок, Галина Викторовна потягивала вино из бокала и улыбалась. Я помог ей одеться и оделся сам, пока она допила.

– Проводишь меня? Здесь не далеко.

Я согласился, и мы вышли на улицу. Галина Викторовна взяла меня под локоть, и мы мирно пошли по улице. Глубокий вечер, падают снежинки на заледеневший асфальт, размывая немного свет уличных фонарей.

– Я в юности очень увлекалась балетом. Знаешь, я даже ходила в студию балета. Скорее для развития тела, чем для того, чтобы стать примой-балериной.

Да, интересно слушать такие рассказы от сорокалетней (по слухам) женщины, да еще и начальника высокого ранга. Да еще во время прогулки по ночному городу под ручку. В какой-то момент, уже почти на подходе к ее дому, она поскользнулась на замерзшей луже, и пришлось подхватить ее за талию и для равновесия прижать на секунду к себе.

– А у тебя сильные руки, – улыбнулась она. – Пошли чаю попьем, а то еще детское время.

Мы поднялись к ней в квартиру, я расположился в низком глубоком кресле без подлокотников. Мне оно больше напомнило шезлонг, чем кресло. Галина Викторовна переодеваться не стала, а пошла ставить чайник.

– Знаешь, у меня даже остались пуанты и пачка, – сказала она, входя в залу и ставя на стол чайную посуду.