Конь бледный

Само собой – молва. Что ты ни делай, какие бы толстые стены ни были в стародавней постройки тюрьме – все равно звуки просачиваются, падают в благодарные уши женщин, сотрудниц клубка змей, каковым всегда был и сейчас является женский коллектив любого предприятия. Будь это конструкторское бюро, конфетная фабрика или тюрьма особого режима для осужденных на пожизненный срок. Бабы перешептывались, поглядывая на Конкина и Тимохину, и Настя чувствовала, что добром это все не кончится. Но ничего поделать с собой не могла. И не хотела. Мало ли баб живут с мужем и бегают на сторону? Да почитай – каждая первая! Только дай волю! Только сумей соблазнить! А те, кому не досталось искрометной греховной страсти, пусть шипят вслед – только и остается, если у тебя ноги как у слона, жопа как у коровы, а на морде черти орехи кололи!

По крайней мере, так думала Настя, в очередной раз натягивая трусики в кабинете любовника.

Теперь все изменилось. Теперь они, можно сказать, законные муж и жена – свои-то, земные, остались на «той стороне»!

Отношения в коллективе теперь катастрофически усложнились. Если Насте повезло, у нее теперь есть мужик, то другие бабы, оставшиеся в живых после падения дракона и попытки бунта, начали интриговать, разбирая оставшихся мужчин. Мордобой – это самое малое, что случалось.

Сейчас в лазарете под присмотром врача лежала Анька Карулина, которой Дроздова Ларка распорола кухонным ножом левую грудь, застав ее на «своем» мужике – каптере, не отличающемся особой верностью. Да как тут мужикам быть верными, если нет отбоя от партнерш, мечтающих припасть к твердому мужскому плечу? Женщина инстинктивно ищет себе опору, зная, что в злом, жестоком мире никто, кроме любимого мужчины, не защитит от жизненных ураганов. Вот и бьются за свою судьбу, прибегая к любым средствам, главное – соблазнить, главное – показать, что он без нее не может, что лучше не найдет в целом свете! И будет мужчина – защитник, добытчик. И показывали. И соблазняли.

К чести Конкина надо сказать – он не трахнул ни одну из тех, кто буквально подставлял ему свой не слишком чистый – по причине отсутствия воды – зад. Как сам Дмитрий сказал – никто из них не возбуждает его так, как Настя. И возможно, он и трахнул бы одну-другую для дела, чтобы успокоить женские страсти, но как подумает, что надо пыхтеть с той же Дроздовой или с Симочкиной, вываливающей дыни-груди из форменной рубахи, – у него член сразу на полшестого! Ну не хочет, и все тут! Он, Конкин, должен домогаться женщин, а не они бегать за ним, как течные суки, мечтающие о случке! Вот такой у него характер, и ничего тут уже не поделать! Таким уродился.

Да и красивее всех здешних баб его Настя. Никто не сравнится с ней ни кожей, ни рожей, пусть даже и пытаются изобразить неземную красоту оставшимися в потертых, немодных сумочках тушью, губной помадой и румянами. Дуры, только и скажешь. Хотя… инстинкт заставляет, куда от него денешься? Они всего-то несколько дней в ином мире, а страсти в коллективе кипят, как лава в жерле вулкана. Того и гляди польется наружу…

Любви среди подчиненных Насте связь с начальником, само собой, не добавила – ненавидели ее почти все без исключения бабы. Ну как же, такого мужика отхватила! Начальника! И делиться им не желает! Именно она не желает – если бы не Настя, он бы еще парочку-тройку баб себе в гарем прихватил, без сомнения, мужики – они все такие! Только дай! А эта сука не разрешает! Тварь!

В те дни (совсем недолгие дни!) в тюрьме кипели такие страсти, что хватило бы на несколько любовных романов, если бы кто-то догадался все происходящее записать.

Бам! Бам! Бам!

Настя вздрогнула и быстро прикрыла груди несвежей форменной рубахой. Лифчик она перестала носить – в этой жаре и без него сопреешь, а если напялить еще и эту сбрую… Грудь у нее небольшая, упругая, не то что у Марфиной Светки – седьмого размера. Интересно, как она с такой грудью вообще ходит – ей, как здешнему ездовому динозавру, надо противовес-хвост, иначе свалится. Ужасные сиськи! Тем более что брехня, будто мужики падки на эдакое вымя – мужики любят аккуратненькие маленькие (или не очень маленькие, но аккуратные!) сисечки, вот как у нее, у Насти. Так ей Конкин сказал. Да и муж не раз говорил, что восхищается ее грудью.

Интересно, он догадывался, что Настя ему изменяет? Может, и догадывался. Слухами земля полнится… То-то он в последние дни нет-нет да и зыркнет на нее исподлобья, будто решает – то ли придушить, то ли трахнуть послаще, чтоб на других не смотрела!

А что он мог в постели? Так… подрыгался минут пять, да и спать. А она лежит, в потолок смотрит и вспоминает, как визжала под Конкиным. А потом… потом начинает себя ласкать, пока не кончит. Одна досада, а не семейный секс!

Иногда Насте казалось, что Леша прекрасно все знает, но его это устраивает. Виноватая жена суетится по хозяйству, «замаливая» грехи, да и голова у нее никогда не болит – надо же не только любовника, но и мужа ублажить, по крайней мере, чтобы подозрений не было.