Конь Рыжий

Ляпунов спросил о хорунжем Лебеде. Верно ли, что он повинен в расстреле трех офицеров и аресте «центросоюза»? Ухоздвигов успокоил: в авантюре гибели трех офицеров повинен Дальчевский. Именно он подослал трех офицеров убить председателя полкового комитета в его доме, ну, а хорунжий, будучи не дураком, перестрелял террористов. «А вы как бы поступили, Борис Геннадьевич? Ждали бы, когда вам в дом подкинут связку гранат?»

Что ж, если это так, пусть хорунжий Лебедь возглавит особый эскадрон, который будет действовать вместе с охранным 49-м чехословацким эшелоном под командованием подпоручика Богумила Борецкого; эшелон должен прибыть в Красноярск дня через два, закончив установление власти в Ачинске.

Капитан Гайда тоже заинтересовался казачьим хорунжим Лебедем, служившим в Петрограде и Гатчине, и попросил капитана Ухоздвигова привести его к нему в вагон до отбытия эшелонов в Иркутск.

В Красноярске с 20 июня начнет действовать чехословацкая комендатура.

Корректный и педантичный министр Прутов не вступал в обсуждение военных вопросов; поблагодарив за гостеприимство командующего Гайду, покинул вагон с Троицким. Полковники еще посидели, обменялись мнениями, выслушали программу Гайды по жесточайшему уничтожению большевиков и, получив от него согласие, что полковник Дальчевский возглавит отряд погони за красными, ушли, теперь уже окончательно утвердившимися владыками губернии.

Капитана Ухоздвигова Гайда попросил остаться для весьма серьезного разговора. Знает ли капитан, что на 4 июля в Москве назначено открытие Пятого Всероссийского съезда Советов, на котором правительство Ленина выступит с проектом Конституции РСФСР? О, это чрезвычайная акция Ленина! Гайда информирован, что на съезде будет принята попытка ареста Ленина левыми эсерами, но он, Гайда, не верит в левых. Но если бы им удалось ликвидировать правительство Ленина, то чехословацкий корпус повернул бы все свои вооруженные силы на Москву; бросок из Самары – и Москва!

У Гайды нет достоверных данных, что происходит в самарском Комуче, в самом Омске, и он просит капитана Ухоздвигова выполнить для него маленькую акцию поездки в Омск, а потом в Самару, чтобы совершенно точно знать: на какие силы можно рассчитывать, и кого сам Гайда должен поддерживать? В Омске и Самаре у Гайды имеются надежные люди, которые введут капитана в соответствующие общественные круги. Для поездки в Омск и Самару Гайда выдаст капитану деньги и, кроме того, ценные подарки для некоторых важных особ; в Омске, например, капитан должен повлиять на красавицу княгиню Тимиреву Анну Васильевну, супругу военного министра Сибирского правительства, полковника Гришина-Алмазова. О самом Гришине Гайда крайне низкого мнения; Гайда предвидит, что командир степного корпуса Сибирского казачьего войска Иванов в ближайшее время сожрет Гришина-Алмазова.

Капитаны сидели за столиком в личном купе Гайды; по стенам были развешаны карты восточной части Транссибирской магистрали, утыканные синими флажками войск под командованием Гайды и зелеными – генералами Сыровым и Чачеком, которых Гайда попросту презирал за их старческое слабоумие и бездеятельность. Гайда был уверен: там, где старики берут власть в руки, будь то военная или гражданская сфера, для общества или армии наступает «мертвый сезон»; старье не способно ни мыслить, ни действовать; единственное, о чем заботится каждый старик: как бы подольше прожить. Капитан Ухоздвигов согласен с Гайдой;. старики затащат белое движение в болотную старческую хлябь.

– Болото! болото! – энергично подхватил Гайда, полнокровный сангвиник, русоволосый, как и Ухоздвигов, чисто выбритый, с глубоко запавшими светлыми глазами, точно осколками бутылочного стекла, он не мог усидеть на одном месте – энергия распирала его по всем швам. – Молодость – сила, великая сила, Кирилла. Я тебя великолепно, преотлично понимаю. Колоссальный энергия в молодости. Мы будем устанавливать в Чехословакии правительство молодых. Надо действовать, решать, двигать. Сонный сплин пусть останется для старого тряпья в старых халатах. Не так ли, Кирилл? – И Гайда, развивая мысль о молодых правительствах, сказал про красную совдепию Ленина, где основные силы – молодежь. И самому Ленину, как знает Гайда, всего сорок восемь лет. Это кипучий возраст! После шестидесяти лет надо убирать стареющих людей в правительствах во второй и третий эшелоны – поближе к могиле, чтобы они не замораживали всеобщее движение прогресса. Старики действуют Гайде на нервы, усыпляют, парализуют движение и мысль, и потому он всех стариков убрал с командирских должностей. Все его командиры эшелонов и соединений не старше тридцати лет. Никак не старше.

Капитан Ухоздвигов должен быть с ним, с Гайдой; они ровесники. Гайде тридцать лет!

– Мне тридцать один, – напомнил Ухоздвигов.