Конь в пальто

На этом сногсшибательная пантомима не закончилась, потому что два ее главных участника, вывалившиеся из банка на улицу, не могли и не желали останавливаться на достигнутом. Первым летел с крыльца здоровяк в пятнистой камуфляжной форме, столь естественной в городских джунглях. Поверх камуфляжа на здоровяке лихо сидела мужественная беретка с ленточкой, которая, впрочем, сразу упала в мутную лужу. Это произошло за доли секунды до того, как владелец беретки собственным телом припечатал ее сверху. А еще через мгновение на пятнистого парня обрушился парень в штатском пальто, довершая собой живописное нагромождение одушевленных и неодушевленных предметов.

Прохожие завороженно стояли на местах. В нескольких автомобилях, припаркованных поблизости, поспешно образовались щели для лучшего обзора. Белая «девятка» всколыхнулась, когда внутри ее одновременно подались вперед все три упитанных седока. У Бура, первым опознавшего Ляхова, со скрипом отвисла полуторакилограммовая челюсть, выпуская из глотки короткое, но емкое междометие «епт!..». Лекарь не успел согнать с физиономии ухмылку, которая появилась при падении козьей шубейки. Колобок опрометчиво забыл про сигарету, тлеющую уже возле самых губ, нервно зажевавших фильтр. Ляхов! Он творил что-то совершенно невероятное для овцы, обреченной на заклание. Он не брел покорно по указанной дорожке, он спешил прочь, и движения его были такими стремительными, что в сравнении с ним вся публика выглядела заторможенной.

Подмяв под себя охранника, Олежка тут же оказался на ногах, а тот продолжал полулежать на мокрых плитках, опираясь на локти, словно вознамерился позагорать на солнышке или наслаждался прохладной водичкой своей купели.

Отпрянувший было в сторону Олежка наткнулся спиной на нейтрального зрителя, задержался на долю секунды, и охранник сграбастал его за штанину. Олег попятился, тесня некстати подвернувшегося прохожего. Брючина затрещала, но охранник отпустил ее и ухватился понадежнее – за полосатую сумку, которая, по его мнению, была набита похищенными деньгами. Не сообразив отпустить никчемную ношу, Олежка отчаянно рванул сумку на себя, отчего банковский архангел был приподнят, развернут на девяносто градусов и протащен по земле до следующей лужи. Там он выпустил добычу из рук и остался лежать навзничь, потеряв пружинистость и ловкость, которые демонстрировал в спортзалах.

Высвободив злополучную сумку, Олежка издал торжествующий клич и огромными прыжками бросился наутек вдоль здания.

Бур завороженно следил за ним, пока его пальцы вместо ключа зажигания ощупывали пустоту.

– Уходит! – взвыл Лекарь тревожной сиреной, прощаясь с миллионом, премиальными и забубенной головой, которую Хан должен был открутить за столь бездарно «запоротую бочину».

Колобок, кряхтя, силился вытащить из-за пояса свою пневматическую игрушку, зацепившуюся под курткой неизвестно за что.

Тут вскочил на ноги поверженный охранник. Его спина и монументальный зад были мокрыми. Темные влажные пятна отчетливо выделялись на остальном коричнево-желто-зеленом фоне его формы. Но фигура охранника вовсе не казалась зрителям комической, потому что обеими руками он сжимал вытянутый вперед плоский пистолет, изготовленный к стрельбе по движущейся мишени. Злоумышленник, вырвавшийся из банка с большущей сумкой, находился уже в пятнадцати метрах. Времени на анализ ситуации не оставалось. Лицо охранника жалобно перекосилось.

Зеваки поняли, что сейчас произойдет, еще до того, как прогремел выстрел. Они шарахнулись в стороны от беглеца, опасаясь попасть под пулю заодно с ним. Стайку студенток вынесло на проезжую часть, где сразу раздался визгливый унисон их голосов и звуков резкого торможения машин. Нетрезвый мужчина с бутылкой пива в руке впопыхах опрокинул лоток торговца видеокассетами, и они одновременно заматерились, стараясь переорать друг друга. Обреченно заголосила старуха, которой не позволяли отбежать подальше скованные старческим артритом ноги. Все это многоголосие было перекрыто одиноким сухим выстрелом.

Олежка, мчавшийся к спасительному красному «жигуленку», услышал не выстрел, а взрыв, да такой оглушительный, словно произошел он внутри его собственной головы. Он увидел, как бросились врассыпную люди, прежде чем взрывная волна опрокинула его, заставив выронить папку и сумку. Упав, он больно ударился головой, в глазах на мгновение потемнело, но тут же обморочный мрак рассеялся, и окружающий мир наполнился необычайно яркими красками, разнообразными запахами и сочными резонирующими звуками.

Это насторожило Олежку. Под перекрестными взглядами зевак он ощупал ушибленную голову и поднес руку к глазам. Пальцы и ладонь оказались красными и липкими, как в детстве, когда Олежке нечаянно раскроили затылок половинкой кирпича. И, как тогда, ему было совсем не больно, а только муторно и страшно.