Конан Бессмертный

Сакумбе наконец приподнялся на троне.

— Ступай, Аския, — повелел он. — Эмерик — добрый воин, и ты его не получишь. Придумай лучше какое-нибудь колдовство, чтобы одолеть Зехбеха.

— Но я…

— Ступай, — повторил король, делая повелительный жест.

От ярости у Аскии на губах выступила пена.

— Хорошо же, я уйду! — выкрикнул он пронзительно. — Но вы двое обо мне еще услышите! — И колдун ринулся прочь.

Эмерик продолжил свой доклад о состоянии конницы. Их постоянно прерывали то гонцы, сновавшие туда-сюда, то явившиеся за распоряжениями сотники, и потому прошло немало времени, прежде чем аквилонец смог изложить королю свой план. Конан сделал пару поправок и заметил:

— По-моему, неплохо, а, Сакумбе?

— Если тебе этот план по душе, брат король, значит, он и вправду хорош. Ступай, Эмерик, и собирай конницу… Ай-е-е-е-е! — Ужасающий вопль вырвался вдруг из глотки Сакумбе, глаза вылезли у него из орбит. Он встал с трона, хватаясь за горло. — Я горю! Горю! Помогите!

Нечто страшное творилось с телом Сакумбе. Хотя не было заметно и следов огня, не было ощущения жара, но чернокожий и впрямь горел, не хуже, чем если бы его привязали к столбу и разожгли костер. Кожа его покрылась волдырями, затем обуглилась и потрескалась, и вонь горящей плоти наполнила воздух.

— Лейте на него воду! — закричал Эмерик. — Или вино! Что есть под рукой!

Истошные крики рвались из глотки черного короля. Кто-то плеснул на него водой, раздалось шипение, но крики тут же возобновились.

— Кром и Иштар! — выругался Конан, в ярости озираясь по сторонам. — Надо мне было прибить этого пляшущего демона, не давать ему уйти!

Вопли понемногу прекратились. Останки короля — обуглившийся, искореженный остов, в котором не осталось ничего от Сакумбе, — лежали на помосте в луже расплавленного человеческого жира. Часть сотников в панике бежала, другие рухнули ниц, взывая к многочисленным богам.

Конан схватил Эмерика за запястье с такой силой, что едва не сломал ему руку.

— Надо уходить отсюда, скорее! — вымолвил он негромким напряженным голосом. — Пойдем!

Эмерик не сомневался, что Конан трезво оценивает опасность, которой они подвергались. Вслед за киммерийцем он спустился с помоста. На площади царило всеобщее смятение. Украшенные перьями воины кричали и размахивали руками. То и дело вспыхивали драки.

— Умри, убийца Кордофо! — Пронзительный голос на миг заглушил гомон.

Высокий смуглокожий воин подскочил к Конану, занося для удара короткое копье. Лишь быстрота и ловкость спасли варвара. Киммериец развернулся, пригнулся, и смертоносное копье пролетело над ним, совсем рядом с головой Эмерика, и вонзилось в грудь другого воина.

Нападающий потянулся за вторым копьем, но не успел он метнуть его, как меч Конана вылетел из ножен, блеснул алым в отблесках костра и нашел цель. Негр рухнул наземь с рассеченной грудной клеткой.

— Беги! — выкрикнул Конан.

Эмерик бросился бежать, расталкивая мятущуюся толпу на площади. Кто-то кричал им вслед, кто-то пытался задержать, кто-то бросился в погоню.

Задыхаясь, на подкашивающихся ногах, Эмерик с трудом поспевал за киммерийцем, углубившимся в лабиринт темных улочек. Позади звуки погони доносились все громче. Переулок, по которому они бежали, совсем сузился. Повернув за угол, Конан внезапно исчез.

— Сюда! Скорее! — донесся до Эмерика его голос. Оказалось, он укрылся в крохотном проеме между домами.

Эмерик скользнул следом и застыл, пытаясь отдышаться, в то время как преследователи с топотом и криками пронеслись мимо.

— Родичи Кордофо, — пробормотал киммериец во тьме. — Они точили на меня зуб еще с тех пор, как Сакумбе разделался с ним.

— И что теперь? — спросил Эмерик.

Конан поднял голову, вглядываясь в узкую полоску ночного неба у них над головой.

— Думаю, мы сможем забраться на крышу, — промолвил он наконец.

— Как?

— Так же, как я взбирался по расселинам в скалах, когда был ребенком. Еще в Киммерии. А ну-ка, держи копье.

Конан протянул Эмерику оружие, и аквилонец догадался, что варвар взял его у убитого им воина. У копья был длинный узкий наконечник в локоть длиной, из мягкой стали, зазубренный к концу. Тонкий стальной отрог под рукоятью уравновешивал оружие.

Негромко крякнув, Конан уперся спиной в одну стену, ногами в другую и потихоньку стал карабкаться вверх. Вскоре сверху донесся его голос:

— Давай сюда копье и подымайся сам.

Эмерик протянул оружие и полез наверх. Крыши были сложены из деревянных брусьев, густо уложенных пальмовыми листьями, а поверх — слоем глины. Порой глина под ногами у них слегка поддавалась, и снизу слышно было, как трещат перекрытия.

Вслед за Конаном Эмерик прошел по крышам, перескакивая через проемы между ними. Наконец они приблизились к большому строению на краю площади.

— Мне нужно вернуться за Лиссой! — взмолился Эмерик в тревоге.

— Не все сразу, — проворчал Конан. — Сперва надо выяснить, что происходит.