Конан Бессмертный

Судя по положению солнца, он не приходил в себя несколько часов. Кожа на руках и ногах его была содрана, видимо, тело его тащили прямо по земле. Руки Конана были скованы тяжелыми кандалами. Сквозь разметавшиеся пряди волос он стал осматриваться, обращая особое внимание на количество и расстановку стражей.

К своему изумлению, среди снедаемых печалью чернокожих пленников он заметил и Хабелу. Как ни силился Конан понять, как здесь могла оказаться принцесса, это ему не удалось. Сигурда среди пленников не было. Хорошо это или плохо, Конан пока не знал.

Вскоре на поляне появился высокий негр в серых одеждах работорговца, он сидел верхом на тощей кобыле. Жилистый и тощий, он походил на стражей, охранявших пленников, однако резкие черты лица говорили о том, что он для них чужеземец; Конан вспомнил о том, что говорил ему Юма о гханатах, племени, занимавшемся торговлей рабами. Гханаты были кочевым народом, живущим в пустынях у южных границ Стигии. Жители Шема и стигийцы часто угоняли в рабство гханатов и других людей, живших в Куше и Дарфаре; те же, в свою очередь, занялись тем же промыслом, избрав местом охоты экваториальные джунгли.

Наездник остановил коня и обменялся несколькими фразами с человеком, возглавлявшим отряд, пленивший Конана. Охранник повернулся к своим людям, щелкнул кнутом и приказал поднять пленников.

Пленников выстроили в колонну по двое. Кандалы каждой пары скреплялись друг с другом так, чтобы никто не пытался бежать. Огромный киммериец, возвышавшийся над другими, глядел на стражей лютым зверем. Наездник обвел взглядом колонну пленных.

— Клянусь Замби, — проворчал он и смачно сплюнул, — за это дерьмо в Гамбуру мы вряд ли много выручим!

Его помощник согласно кивнул.

— Да, владыка Мбонани. Они вырождаются год от года. Видать, скоро совсем вымрут…

В тот же миг работорговец взмахнул плетью и опустил ее на плечо Конана. Стоило хлысту коснуться его кожи, как Конан молниеносным движением скованных кандалами рук схватил его и что было сил потянул на себя.

Потеряв равновесие, работорговец свалился к ногам Конана. Изрыгая проклятия, он вскочил на ноги и схватился за рукоять острого как бритва гханатского кинжала, больше походившего на небольшой меч.

Не успело оружие выйти из ножен, как Конан ударил работорговца в лицо, вновь повалив того наземь. Конан резко нагнулся, свалив с ног прикованного к нему черного пленника, и взял нож в руку. На него тут же набросился другой гханата, размахивавший над головой топором. Прежде чем топор опустился, киммериец вогнал кинжал в живот разбойника, пронзив его насквозь.

Выпучив глаза, охранник рухнул на землю. Поляна внезапно пришла в движение — со всех концов ее к Конану неслись воины в тюрбанах. Совладать с ними закованный в кандалы Конан уже не мог. Пятеро схватили его за руки, а трое стали лупить его по голове тяжелыми дубинками. Конан вновь потерял сознание.

Мбонани, с трудом сдерживавший обезумевшую от страха кобылу, смотрел на происходящее с нескрываемым интересом.

— Ну и ну! — довольно заметил он. — Такие парни, как этот, на дороге не валяются. И это тоже белый. Хотел бы я знать, какого черта им здесь нужно?

— Я уже говорил вам о нем, — заговорил помощник. — Здесь есть и белая женщина, вон она стоит, видите?

— Да, эти двое стоят всех остальных, — ответил наездник. — Береги их как зеницу ока, Зуру, не то я с тебя шкуру спущу!

Конан с трудом поднялся на ноги, лицо его превратилось в кровавую маску. Мбонани подвел к нему коня и, дождавшись, когда Конан поднимет глаза, изо всех сил хлестнул его по щеке плетью.

— Это тебе за то, что ты убил моих людей, белый человек! — прокричал Мбонани.

От удара на лице остался рубец, но киммериец при этом даже не вздрогнул. Он смотрел на предводителя работорговцев недвижным, полным ненависти взглядом. Мбонани улыбнулся по-волчьи, оскалив свои белые зубы.

— Да, ты парень что надо! — довольно сказал он. — Если ты и дальше будешь так держаться, амазонки за тебя любые деньги дадут. Ну а теперь в путь!

Позвякивая кандалами, колонна пленников вышла на тропу, ведущую к Гамбуру.

Конан шел вместе со всеми. Железо, раскалившееся на солнце, жгло ему руки, его мучала жажда и донимали комары. «Интересно, куда же исчезла Корона Кобры», — подумал было киммериец, но тут же отогнал эту мысль прочь. Когда твоей жизни что-то угрожает, сокровища отходят на задний план — это он усвоил твердо.

Он заметил, что один из подсумков Зуру странно топорщится. Глаза Конана заблестели. Этот гханата, что так пресмыкался перед Мбонани, оказывается, себе на уме.

Колонна вышла из джунглей и шла теперь по поросшему разнотравьем вельду. К вечеру следующего дня на горизонте показались каменные стены Гамбуру.

Конан с интересом рассматривал город. По сравнению с блистательным Аграпуром, столицей Турана, или даже Мероэ, столицей царства Куш, Гамбуру выглядел достаточно жалко. Однако в землях, где дома возводятся из глины и соломы, а городская ограда набирается из кольев, где города скорее походят на разросшиеся деревни, а деревни и вовсе неизвестно на что, Гамбуру казался чем-то выдающимся.