Конан Бессмертный

— Господа, позвольте вам представить самого прославленного воина всего Туранского материка, Конана из Киммерии, моего злейшего друга и лучшего врага. — При этих словах оба расхохотались, припомнив историю их знакомства. Исполнив долг вежливости, Зароно принялся тормошить «злейшего друга», желая немедленно знать все, что произошло с Конаном за истекшие три года:

— Где ты был? Куда девалась твоя «Тигрица»? И команда, которую ты так долго набирал? Почему ты не объявлялся в море? Мы считали тебя погибшим! Если бы ты видел, нечестивец, какую тризну мы тебе устроили!

— Надо думать, не худшую, чем я по своей команде — по кувшину барахского за каждого! — отозвался Конан. — Спасся я тогда один из всей сотни, а «Тигрицу» разбило в щепы. Прах и пепел! Сам не знаю, как я выплыл. Но об этом после. Что это у вас тут происходит, Зароно? Делите шкуру неубитого медведя? Не худо бы и мне налить того прекрасного вина, что у вас на столе.

Зароно тотчас наполнил опустевшие кубки.

— Видишь ли, мы тут приятно проводим время…

Но его оборвал резкий голос графа:

— Как вы сюда вошли? Разве вы не понимаете, Зароно, там, где прошел он, могут пройти и пикты…

— О нет, уверяю вас! — отозвался дель Торрес. — Ни один пикт не обладает ростом достаточным, чтобы перелезть через частокол. Нет, там, где прошел Конан, вряд ли пройдет кто-нибудь, кроме него.

Белеза, затаясь на галерее, буквально пожирала глазами огромного киммерийца. Она, конечно, была наслышана о бесчисленных и фантастических подвигах этого человека, и даже если эти истории были правдивы хотя бы наполовину, перед ней, лениво развалясь в кресле, сидела живая легенда. Не так давно в Зингаре часто упоминали это имя, называя его еще Амрой, что значит Лев. Заговор «Белой Розы» еще был жив в людской памяти, а Конан принимал в тех событиях самое непосредственное участие.

— Так что вам здесь надо? — все так же холодно спросил Валенсо. Он не одобрял вооруженных переворотов. — Вы пришли с моря?

— Нет, я шел через все Пустоши. Так получилось, что я вдруг перестал быть нужен королю Нумедидесу, и мне пришлось бежать из Аквилонии. И всю весну и начало лета я провел в вересковых пустошах.

— Среди пиктов? — ужаснулся Зароно. Как все зингарцы, он не понимал и боялся этого низкорослого народа, умеющего слышать, как растет трава и шевелится ветер в своей берлоге.

— Это не так трудно, как кажется, хотя мне, киммерийцу, приходилось порой несладко. Но если ты их не трогаешь и соблюдаешь простейшие правила чужака, они обычно не трогают тебя.

— Это правда, — заметил Валенсо тоном ниже. — И все же, зачем вы здесь?

Киммериец пожал плечами:

— Прах и пепел! Да просто у меня, кажется, та самая карта, о которой вы все это время спорили.

Он запустил руку в карман и извлек обрывок пергамента, испещренный непонятными линиями и крестиками.

— Моя карта! — взревел Стром. — Откуда она у тебя?!

— Случайно. Я убил твоего рулевого, у меня с ним старые счеты, — широко ухмыльнулся Конан.

— Ах ты, зингарский петух! — накинулся Стром на Зароно. — Так ты мне лгал, у тебя ее никогда и не было!

Зароно Альварес дель Торрес высокомерно вскинул брови.

— Кажется, вы обвиняете меня во лжи? Потрудитесь припомнить, мой капитан, что идея, будто бы у нас есть карта, принадлежит полностью вам.

— Ну, чтобы пресечь все ваши споры… — Быстрым движением Конан скомкал пергамент и кинул его в горящий камин. Все повскакали с мест, невозмутим остался один Зароно. Он хорошо знал своего приятеля и только улыбался в усы. Отшвырнув навалившегося на него Строма, киммериец с грохотом выложил на стол ножны с мечом.

— А ну сидеть! — рявкнул он. — Я еще не договорил. И ты сиди на месте, помесь паука и ехидны! Думаешь, я не узнал тебя? Ты — Гальборо, приятель Зингелито. Это ведь вы вдвоем три года назад послали королю Боссона сердца пяти его дочерей, когда он сказал, что не в силах заплатить тот выкуп, который вы требуете.

Валенсо в изумлении переводил взгляд с Конана на своего домоправителя.

— По какому праву… — начал было он, но осекся. Побледневшее, испуганное лицо Гальборо без слов свидетельствовало, что сказанное пришельцем — правда.

— У тебя ведь есть какой-то план, верно? — весело поинтересовался Зароно, наблюдая за всем этим с явным удовольствием.

— Нет, никакого плана у меня нет, у меня есть только вот это! — так же весело ответил Конан и продемонстрировал собравшимся свой пергамент, извлеченный им из последнего сундука. — Кром свидетель, это был конец нелегкого пути! — И, пока собравшиеся жадно изучали собственноручную запись Траникоса, он вкратце рассказал, в основном обращаясь к Зароно, о том, как его пленили пикты, как он бежал и как его гнали трое суток, пока не загнали на скалу. Умолчал он только о демоне, стерегущем камень.