Конан Бессмертный

Конан хорошо знал, где жил чародей: в башне из золотистого камня у северной оконечности города. И он направил своего коня прямо туда, намереваясь перво-наперво свидеться с Пелиасом, а уж потом позаботиться об ужине и ночлеге. Каковы будут еда и ночлег, его заботило всего менее. Годы цивилизованной жизни не изменили его вкусов и не изнежили тела. Краюха хлеба, кусок мяса да кружка пенистого эля — вот все, что ему требовалось. А постель — если ничего лучшего не подвернется, он отлично выспится и на полу таверны.

Покои Пелиаса славились роскошью, но Конан не имел ни малейшего намерения оставаться у него на ночь. Больно уж много темных и безымянных созданий слонялось в темноте по дому волшебника…

Спереди вдруг послышалась приглушенная ругань, потом жалобный крик. По правую руку с треском растворилась дверь, и на улицу опрометью выскочила девушка. Споткнулась и растянулась в пыли.

Конан натянул поводья. Девчонка была сложена не хуже гурий, что населяют рай приверженцев Эрлика. Конан мигом оценил ее красоту, поскольку простое платьице девушки было изорвано в клочья и мало что прикрывало. Вот она отбросила с лица спутанные пряди иссиня-черных волос и с ужасом оглянулась на захлопнувшуюся дверь. Потом огромные глаза обратились на Конана, неподвижно сидевшего на коне. Испуганным жестом девушка прижала ладони ко рту…

— Что стряслось, малышка? — грубовато спросил киммериец, наклоняясь с седла. — Никак любовник поколотил?

Гибким движением девушка поднялась на ноги.

— Там… два пьяных солдата… хотели меня… обесчестить… Я пришла купить вина для отца, а они и деньги у меня отняли…

— Так, — сказал Конан, соскакивая с седла, и его глаза угрюмо сверкнули. У варвара были свои понятия о чести. В частности, он не выносил мужчин, способных применить к женщине силу. — Вот что, девочка, — продолжал он. — Я думаю, не помешало бы разок-другой дернуть их за бороды. Иди вперед, откроешь мне дверь. Там никого больше нет, кроме них?

Она кивнула, подарив ему взгляд, полный ужаса и надежды, и пошла с ним обратно к таверне. Чуть помедлила в нерешительности и распахнула дверь. Два широких шага — и Конан оказался внутри. И услышал, как щелкнул дверной замок у него за спиной.

А перед ним… ничего похожего на то, что он ожидал. Никаких пьяных солдат, которых он легко вразумил бы одним кулаком. Прижавшись к стенам, перед ним стояло семеро вооруженных людей, и в руках у них поблескивали наготове мечи и кинжалы. Не теряя даром ни мгновения, они кинулись к Конану. В их глазах горела яростная решимость: убить!

Цивилизованный человек, пожалуй, замер бы от неожиданности и был бы тотчас заколот. Гиганта киммерийца застать врасплох было трудней. Первобытный нюх на опасность предостерег его еще на пороге, и закаленное тело отреагировало молниеносно.

Вытаскивать громадный меч не было времени: не успеет он его обнажить, как они налетят на него, точно стая волков. Нет, единственный шанс на спасение заключался в стремительной атаке. Любой ценой следовало ошеломить и смутить соперников прежде, чем они успеют взять его в кольцо.

Могучий пинок — и под ноги троим нападавшим полетела скамья. Они грохнулись на пол, послышался лязг металла, сдавленные проклятия. Конан увернулся от свистнувшего над головой клинка. Его тяжелый кулак обрушился врагу прямо в лицо, раздробив кости и отшвырнув его навстречу троим оставшимся.

Пользуясь некоторым замешательством убийц, киммериец вырвался из их кольца. Прыжок, достойный пантеры, — и он подхватил тяжелый дубовый стол и, ощерившись от напряжения, швырнул его во врагов. На пол полетело оружие, выбитое из рук, кто-то завопил от боли. И только теперь, получив короткую передышку, Конан вытащил из ножен длинный меч, одновременно левой рукой выхватывая кинжал.

Он не стал дожидаться, пока они нападут вновь. Вероломная засада привела его в бешенство, кровь варвара клокотала. Багровый туман взвился перед глазами, он хотел лишь одного — убивать! Конан ринулся вперед — один против шестерых уцелевших. Кто-то из негодяев еще стоял на четвереньках, не успев подняться. Ударом ноги Конан проломил ему ребра. Кинжал в левой руке отразил удар второго, между тем как тяжелый меч стремительным взмахом отсек правую руку третьего. Рука вместе с саблей полетела на пол, струей ударила кровь. Глаза воина остекленели, он скорчился в предсмертной муке, заходясь криком…

Осталось четверо. Они выстроились полукругом и двинулись вперед медленно, осторожно. Рослый вожак, чем-то похожий на волка, сделал ложный выпад и попытался ударить Конана по ногам. Но не вышло: ответным ударом Конан едва не снес ему голову. Вожак спасся лишь тем, что вовремя бросился на пол. Конану хватило мгновения, чтобы узнать его: это был Бараккус, аквилонский вельможа, — Конан в свое время выслал его из страны, уличив в сговоре с правителями Офира…