Конан и потомок Пха

– Нет, Конан. Кушать мясо не смогу. Это же – не рыба, к которой привыкли десятки поколений моих предков!

– Ну и ничего страшного. Значит, тогда поделим припасы просто: тебе – все оставшиеся сухари и сухофрукты. Мне, – Конан кивнул лохматой головой, – весь шашлык!

– Спасибо! – Улюкен действительно занялся выложенными перед ним варваром намоченными сухарями, Конан же занялся разведением костерка, и нанизыванием на прутики кубиков мяса. Через полчаса с трапезой было покончено.

– Ну что? Попробуем и дальше передвигаться по воде? – Конан уже перетаскивал к берегу приглянувшееся ему полусгнившее бревно.

– Да, наверное. Ведь плыть всё-таки – намного легче, чем пробираться через такую чащу! – черепашонок обвёл глазами гущу зарослей, которую они покинули.

– Ну… – Конан подумал, что для кого – как, но малышу об этом не сказал, – Определённые трудности есть, конечно, у каждого способа передвижения. Ладно, залезай обратно – одеяло готово!

Действительно, черепашонок уже легко и привычно забрался в суму, и расположился там быстро. Конан подумал, что донести его нужно бы поскорей – а то малыш и правда – растёт! Буквально на глазах. И занимает уже почти всю длину сумы! Если так пойдёт дальше, задние ласты и хвост просто будут свешиваться оттуда!

Но пока что варвар взвалил суму снова на плечо, да оттолкнулся от берега очередной вырубленной в лесу палкой-шестом. Путешествие вверх по течению началось…

Через трое суток они наконец прибыли на побережье Бирсакельмеса.

Для этого пришлось проплыть по двум рекам, уже вброд пройти по трём горным ручьям, с весьма бурным и непредсказуемым течением, и перебраться через три горных хребта – каждый следующий выше и круче предыдущего! К концу путешествия задние ласты Улюкена действительно свешивались из сумы. А сам «малыш» весил никак не меньше половины барана. Очевидно, роль сыграло и то, что Конан смог выловить на походную рыболовную снасть пару здоровенных форелей, прямо-таки кинувшихся на немудрёную наживку из того же сухаря.

Поэтому к вечеру очередного нелёгкого дня Конан, спустив суму с подопечным наземь у ног, и осматривая действительно дикую местность глубокой горной лощины, где и находилось трёхмильное в длину и полумильное в ширину озеро, испытывал определённое облегчение. Правда, кое-что ещё предстояло выяснить:

– Улюкен! Просыпайся. Ты должен выяснить, достаточно ли для тебя здесь прокорма. Потому что если нет – пойдём искать следующее озеро. Правда, я не знаю, как оно называется – оно не подписано! – но на карте оно есть. И – недалеко.

Малыш весьма шустро работая подросшими и окрепшими ластами, легко преодолел пять шагов до воды. Поводил головой по сторонам, нюхая – Конан отлично слышал, как в окружавшей их умиротворяющей предзакатной тишине работают маленькие лёгкие, гоня воздух через ноздри! – попробовал воду. Обернулся:

– Ты подождёшь минут пять? Всё, что мне нужно, я выясню быстро!

– Да я подожду тебя всю ночь. Потому что ночевать так и так буду здесь, на берегу.

– Ну, тогда я поплыл!

– Давай-давай.

Глядя, как расходятся круги на месте, где из глаз скрылся уже не столь маленький, как вначале, хвост, Конан испытывал определённую грусть.

Задача, вроде, выполнена: черепашонок доставлен. Однако… Определённое сомнение всё же имелось у варвара глубоко в душе. А ну как упрямый дед всё же захочет разделаться с малышом?! Кое-какие мысли и задумки в этом плане у киммерийца уже имелись, но делиться ими с малышом он не хотел. Незачем внушать тому, возможно, несбыточные надежды.

Киммериец занялся разбиванием лагеря и сбором валежника – благо, в густых зарослях уже настоящей северной тайги, обрамлявшей водоём, опавших сучьев и поваленных стволов имелось вполне достаточно. Улюкен вынырнул, когда он как раз закончил.

– Всё в порядке, Конан-киммериец! Прокорма и мне, и даже, если честно, моим детям, появись они у меня, вполне достаточно! Так что – благодарю тебя ещё раз! За терпение, и сохранение моей жизни! Моя мать… наверное, радуется там, в пучинах Лирваны!

– Вот и хорошо. – Конан буквально ощутил, как с души свалился увесистый булыжник, – Я рад, что ты устроишься. Но… Как ты будешь зимой? Вода, наверное, будет холодной? А то и вовсе – замёрзнет?

– Нет-нет, не замёрзнет! Я нашёл ближе к центру водоёма бьющие со дна тёплые ключи! Похоже, здесь мне будет даже теплее, чем было бы в Баскунчуке!

– Ага. Понятно. Ну что ж. Рад за тебя. Теперь остаётся лишь уповать на милость Богов, и природную лень и реализм твоего деда.

– Да, остаётся только это. Да и никогда я не поверю, что хоть кто-то из его чёртовых крабов-стражей способен преодолеть те препятствия, что преодолел ты. Ну вот не ходят крабы по джунглям, тайге, и горам! Да ещё сутками напролёт!

– Пожалуй. Думаю, если б не Ворхул, они и в Баскунчуке тебя не достали бы.

– Точно. Ну, располагайся на ночлег, ужинай, а я пока… Поем и сам, да и осмотрюсь получше.

– К ночи-то – приплывёшь?

– Конечно! До неё примерно час. Думаю, управлюсь.