Конан-варвар

Отклонив все протесты, Конан скинул свою одежду, чтобы облачиться в скромное одеяние рыбака: сандалии и узкий ремешок на волосы. Из оружия он выбрал лишь короткий нож. Простонародье Студжии не имело права носить оружие, а рыбацкий плащ не был столь широк, чтобы скрыть огромный двуручный меч циммерийца. Нож он привязал к поясу. Это был добротный охотничий клинок, выменянный, по-видимому, у одного из племен, населяющих пустыню к югу от Студжии,- с широким, тяжелым и плавно загибающимся лезвием из отличной стали, острым, как бритва, и достаточно длинным, чтобы убить человека.

И после этого, оставив пленника под охраной пиратов, он соскочил в лодку.

- Ждите меня до рассвета,- велел он. Если я к этому времени не вернусь, значит не вернусь совсем. Тогда поднимайте якорь и уходите на юг, к вашим родным краям.

Вслед ему раздались жалобные крики, и ему пришлось вновь высунуть из-за борта голову и с проклятиями приказать им замолчать. Он уселся на дно лодки и, взявшись за весла, погнал ее по волнам так быстро, как этого, наверное, никогда не смог бы сделать настоящий владелец этой утлой посудины.

ОСКВЕРНИТЕЛЬ ВЕРЫ

Порт Кемии лежал между двумя протяженными, далеко входящими в море мысами. Конан обогнул южный причал, над которым нависали огромные черные башни крепостей, мрачно вглядывающиеся вдаль черными пустыми глазницами амбразур и бойниц, и уже в сумерках, когда света было еще достаточно, чтобы береговые наблюдатели распознали рыбацкие лодку и плащ, но уже не настолько, чтобы заподозрить вражескую хитрость, стал грести к берегу. Никем не окликаемый, он миновал ряд черных военных галер, что стояли у причала затемненные и тихие, и подплыл к опускающимся к воде широким каменным ступеням и, подобно многим другим рыбакам, привязал свою лодку к вмурованному в камень железному кольцу у самой воды. Здесь никто не приковывал лодки цепями, и в этом не было ничего необычного - только у рыбаков могли быть такие убогие челны, а такие люди друг у друга ничего не крали.

Поднявшись по длинной каменной лестнице, аккуратно обходя тут и там горевшие костры, чтобы избежать при их свете любопытные взгляды, он осмотрелся. Он выглядел, как обычный рыбак, вернувшийся с неудачного лова у побережья с пустыми руками. Но, если бы кто-нибудь присмотрелся к нему повнимательнее, он, вероятно, удивился бы, заметив, что походка у этого "рыбака" все-таки нездешняя. Но он шел быстро, а простонародье Студжии, в большинстве своем, не было склонно к бессмысленным раздумьям, в отличие от жителей менее экзотических стран.

Завернувшийся в плащ циммериец почти не отличался от представителей военной касты студжийцев, тоже высоких и мускулистых людей. Опаленный морским солнцем, он был чуть менее смуглым, чем они. К тому же сходство с ними придавала ему его черная, перехваченная над самыми бровями узким ремешком, длинная грива. Но вот отличала его от местных жителей иноземная походка, черты лица и светлые глаза.

Но на плечах его висел длинный плащ, и, кроме того, там, где это было возможно, он старался придерживаться тени и отворачивался от проходивших мимо прохожих.

Это была рискованная игра, и он знал, что долго оставаться неузнанным ему не удастся. Кемия не была северным портом, где в любое время можно встретить представителей самых разных рас. Единственными иноземцами здесь были чернокожие невольники, а циммериец напоминал их еще меньше, чем самих студжийцев. Чужестранцы не были в городах Студжии желанными гостями: здесь принимались только торговцы и получившие лицензии купцы, да и тем не позволялось ступать на эту землю после наступления темноты. А сейчас, к тому же, ни один иностранный корабль не стоял в порту. Какая-то атмосфера опасности окружала этот город, полный древних амбиций, но причина этой опасности была неясной. Конан чувствовал вокруг себя какое-то напряжение, о котором ему говорили его обострившиеся инстинкты.

Если его опознают, участь его будет ужасна. Как чужеземца его бы просто убили, но опознанный, как Амра, корсар, опустошавший это побережье огнем и мечом...- по плечам его пробежала невольная дрожь. Обычных смертных он не страшился. Но это был край мрачной магии и безымянной угрозы. И, как он слышал, в темных святилищах этого города, где происходили страшные и непонятные ритуалы, скрывался старый и древний род огромных змей, вывезенных когда-то из северных земель.

Он уже достаточно отдалился от берега и углубился в длинные и мрачные улицы центральной части города. Здесь не было такого привычного для городов севера блеска уличных фонарей, под которым обычно со смехом прогуливались ярко одетые прохожие, поглядывая на выставленные в лавках и магазинчиках многочисленные товары.