Кондотьер Богданов

— Только начал мечтать! — вздохнул Богданов. — На белом коне, в красном плаще…

— Князь из тебя никудышный! Людей пораспускаешь, имущество растранжиришь…

Богданов сделал обиженное лицо.

— Да-да! — подтвердила Аня. — Растранжиришь! Ты такой. Корову женщине купил, здесь деньги раздаешь… Коня сироте подарил, чтоб замуж взяли, целый табун смердам сожженной деревни отдал… В драки вечно встреваешь… Один против банды разбойников полез…

— Та-ак! — заинтересовался Андрей. — Откуда сведения?

— Данило сказал.

— Трепло он!

— Совсем не трепло! Летели тебя выручать, ему страшно стало. Взмолился. Я говорю: «Расскажи, что-нибудь!», чтоб отвлекся. Он и рассказал.

— С тобой в самолете не такого наплетешь! Чуть не угробила сотника!

— Я, может, неважно летаю, — обиделась Аня, — зато не вру, как ты!

— Когда я врал?! — возмутился Богданов.

— Всегда! Главное, так хитро придумает! Собралась стреляться, сказал, что давно меня любит. Мол, такой-сякой, признаться стеснялся. Я уши и развесила. Разозлилась, стала его мучить и стреляться забыла. Он и рад! Лгунишка!

Богданов насупился.

— Наплетет — и глазом не моргнет! — продолжила Аня. — Стала ревновать его, заявил: измены моей боится. Лешу Тихонова приплел, заставил оправдываться. Это ж надо придумать: я буду ему изменять! Я! — она чуть не задохнулась от возмущения. — Врун! Законченный!

— Так! — сказал Богданов, приподымаясь. — Оскорбление непосредственного начальника и старшего по званию!

— Меня не проведешь! Каждое словечко твое помню! Каждый взгляд!

— Глаза залепим, уши заткнем! — сказал Богданов, делая страшное лицо. — Руки-ноги свяжем, отнесем в подвал! За не имением гауптвахты…

— Не посмеешь! — она уперлась ладошками ему в грудь. — Я тебе не просто подчиненная, я жена…

Она не договорила. Богданов преодолел сопротивление и прижал ее к себе. Приник к губам. Она ответила на поцелуй и обмякла. Он приподнял ее и усадил на себя. Он недоуменно застыла, но он помог ей понять… После последней судороги она, задыхаясь, упала ему на грудь.

— Распутник! — прошептала сердито. — Разве можно вот так?

— Нужно! — сказал он, чмокая ее в макушку. — Всякий раз, как будешь оскорблять командира, стану наказывать! Именно так!

— Да? — она задумалась. — А я не договорила…

Он засмеялся и стал ее целовать. Она довольно жмурилась, и даже приподнялась, помогая ему дотянуться не только к лицу. После чего принялась целовать его. Закончилось это очередным наказанием, в конце которого как виновная, так и правая стороны упали на постель истомленные, но довольные.

— Все равно буду тебя ревновать! — сказала Аня, устраиваясь на плече мужа. — Не отговоришься!

— Это от безделья! — предположил Андрей. — Найдем работу!

— Какую?

— Купим дом, заведем хозяйство… Целый сарай живности подарили! Будешь присматривать. Потом детишки пойдут! Каждый год по одному.

— Да? — возмутилась Аня. — Буду им сопли вытирать, а ты — по бабам?

— Сопли вытирать я тебе не доверю!

— Это почему?

— Знаешь, какие у них носики? Маленькие, нежные…

— Справлюсь!

— Это тебе не рычаги самолета дергать! Не подпущу! Ты будешь рожать, а я воспитывать!

— Тогда сам и рожай!

Она надулась. Он не выдержал, фыркнул. Она приподнялась, глянула с подозрением.

— Все шуточки?

Он засмеялся.

— Значит так! — сказала Аня. — Никаких княжон и Средневековья! Возвращаемся в полк! Дети, пожалуйста, но после войны. Ты меня не проведешь! Демобилизуюсь, беременная, а он к другой — шмыг! Я полковых баб как облупленных знаю! Мигом уведут!

Богданов не удержался, захохотал.

— Хаханьки ему! — нахмурилась она. — Разлегся! Завтракать пора, а я непричесанная…

Завтракать им не пришлось. Едва Богданов покончил с косами, как в клеть постучали. Это был Конрад.

— Кондотьер! — сказал он смущенно, — Извини, что не вовремя! Это неотложно.

Они вышли во двор.

— Мы присягали тебе до Рождества Богородицы, — сказал Конрад. — Помнишь? Рождество прошло.

— Почему не напомнил?

— Ты свадьбу затеял, а спешить было некуда. Не знали, куда идти. К Довмонту? В орден? К рижскому архиепископу? Колебались… Сегодня прискакал гонец из Вендена. Он русский, кметы пропустили.

— Так! — сказал Богданов, суровея лицом.

— Орден берет нас на службу и платит за время, что служили тебе…

— Что ж! — сказал Богданов. — Рад за вас!

— Ты не дослушал, кондотьер! — Конрад глядел ему в глаза. — Гонец просил держать это в тайне, но я скажу. Ландмейстер велит присоединиться к войску ордена. Через день, под стенами Плескова…

— Что-о?! — вскричал Богданов.

Наемник кивнул, подтверждая.

— Так! — сказал Богданов с горечью. — Воюют все-таки летом…

* * *

— Мы не пойдем! — сказал Данило.

— Как? — удивился Богданов.

— Довмонт наказал нам хранить город. Сборск — ключ к Плескову. Если немцы возьмут его, дорога на Плесков открыта!

— Пока храним ключ, не станет замка!

— Никому не удавалось взять Плесков!

— Все когда-нибудь случается впервые! Ты ведь утверждал: немцы не воюют летом!