Кондуктор с "Ижорца"

Англичанам же ныне не оставалось ничего другого как продолжить начатую уже операцию по десантированию. Военная машина, как и корабль, имеет огромную инерцию и мгновенному торможению не поддаётся. Потому дождавшись когда шедший первым пароход-фрегат «Террибл» (Ужасный) причалит к небольшой городской пристани, мы открыли огонь с берега из всего имеющегося в наличии, казалось бы до смешного малого, но весьма эффективного. Как метлой сметшего с верхней палубы столпившийся там для высадки народ. Прятавшиеся ранее кто где ветераны, с берега заскочили на борт и судно оказалось взято на абордаж. Снайперы продолжили обстрел остальных приблизившихся парусников, что вызвало неожиданно взрывы пары судов и гибель оказавшихся на мостиках аж пяти капитанов. На воде началась суматоха и давка, попытки даже имелись открыть по нам ответный огонь из бортовых орудий. Но после того как порты открылись и в оптику стали видны приготовленные для стрельбы пороховые картузы, ещё три корабля неожиданно взорвались. А оставшиеся, рубя снасти, поспешили расцепиться и ретироваться на безопасное расстояние. Более попыток приблизиться к берегу не предпринимая. Хотя и на милю отойдя, порой кого либо из моряков прямо у всех на глазах разрывало почти на куски, или в трюмах раздавались взрывы непонятно чего. От злого берега Евпатории потому, вскоре скрылся даже самый неповоротливый тихоход, оставив дымиться на прибрежных волнах обломки. На которых порой видны были немногочисленные выжившие английские моряки. Счастливцы вдвойне — ведь для них война кончилась.

Спасать их пока «инвалиды» не торопились — и без того срочных дел хватало, да и пленных из недобитков, разной степени увечности, с сотню набралось. Но милость к павшим являлась услугой бесплатной, и так же как спасение утопающих, стала делом рук самих утопающих, перевязываться раненным пришлось собственными руками. Когда выворачивали им карманы, то носовые платки не отнимали, прочее же пленным было ни к чему, кто этот тезис оспаривал — превращался в мёртвого и не протестующего. Для нас главным было то, что сами безвозвратных потерь, благодаря автоматическому оружию и эффекту неожиданности, не понесли. Пятеро же раненных, получили ещё по пол-доли когда добычу дуванили, потому на жизнь не роптали. Не в карманах трупов основная добыча нашлась, а в каюте доблестно павшего от 12,7 мм пули кэптэна Д.Д. Мак-Клеварти, в корабельной кассе. Таких денег наши солдатики и их начальник в жизни не видели и весьма довольны остались. Не смотря на то что сам захваченный пароход, и в частности его крупнокалиберные 28 орудий, действительно стоил весьма прилично (далеко за сотню тысяч фунтов), но русский человек умеет щедрым быть, особенно по отношению к Родине, правда не всегда взаимно. Весть о нашей Виктории и захвате ценного трофея донеслась до Севастополя споро, это поражение — всегда сирота, а надувное бревно потаскать всегда начальство сбежится. Уже на следующий же день прикатил из Севастополя любимец Государя — вице-адмирал Корнилов Владимир Алексеевич, и глазам своим не поверил. Ведь HMS «Terrible», хоть и числился винтовым пароход-фрегатом, но по резвости на равных гонялся с яхтой королевы Виктории, а его новейшим 68-фунтовым орудиям, бьющим на 4 километра, и линкор мог позавидовать. Хорошо что «инвалиды» наши бывалые, всю ночь глаз не смыкали и схомячить успели всё что приглянулось. Им ведь на дембеле с чего то новую жизнь начинать, и легче это получается когда за душой что-то имеешь. А если сам о себе не позаботишься…! На этот раз удалось позаботиться мне, ибо единственного, привезённого только для меня Егория, наотрез отказался брать — вся команда работала на равных, значит либо всем, либо никому. Только штабсу, как «благородию», «Анну» потом пожаловали, а нижним чинам солдатские награды для всех подвезли.

Когда прибыл экипаж флотских, трофей наш забирать, командовать над ними поставлен был кап-лей Щеглов Пётр Федорович. До того командовавший колёсной 6-и пушечной «Бессарабией» и сумевший даже без боя 2-х пушечный турецкий пароходик захватить, его потом «Турком» нарекли. Вот и я надумал дальше вновь в кондукторах, под началом лихого капитана по морю походить, на столь шустром пароходе — перечить никто не посмел. Даже стрелковую команду с собой взял, образовавшуюся помимо Могуты, со своим биноклем «круглосуточным», ещё из проверенных в бою «инвалидов» прикомандированных, 2-х снайперов и 2-х автоматчиков. А Изя с арбой в Евпатории остался пока, при команде ветеранов столуясь, но на шабашки выезжая как частное лицо. Правда и «обчеству» в просьбах не отказывая, так что дрова теперь для банно-прачечных целей всегда имелись. Потому раз в неделю навестить соратников мы всегда возможность изыскать пытались.