Конечная

Кабинет коменданта оказался освещен даже хуже, чем коридоры. В нем не было окон, а единственным источником света была старая на вид настольная лампа. За столом сидел усатый мужчина неопределенного возраста в офицерской форме времен Первой Мировой. Перед ним лежала стопка листов бумаги с какими-то списками, и он был занят тем, что дописывал на одном из них что-то мелким, убористым почерком. Под рукой у него поблескивал черным металлом старинный люгер. Сувенир? Или зажигалка?

– Кто таков? – спокойным начальственным тоном спросил он вторженца, едва удостоив того взглядом.

– Алексей, – растерялся Леха. – Анишин. Мне сказали…я тут ищу…

– Алексей, – протянул комендант без особого интереса. – И что полезного вы, Алексей, умеете?

Этот вопрос тоже застал Леху врасплох, но не ответить он почему-то не смог:

– Электрик я. Могу розетку починить или там выключатель. Из техники кое-что тоже…

– Электрик, – снова повторил за ним комендант будто с легкой досадой. – Надо же. Даже жаль, право слово. Но, по всем правилам общежития… Макароны или греча?

Этот вопрос окончательно поставил Леху в тупик. Пока он раздумывал, как бы перевести разговор в нужное русло, в дверь за его спиной робко постучали.

– М-мать, – тихо прорычал комендант и тут же гаркнул. – Войдите!

В дверь просочился щуплый юноша в коротком пальто. По растерянному виду Леха сразу признал в нем товарища по несчастью.

– Извините, вы не подскажете… – начал было новоприбывший.

– Кто таков? – строго оборвал его комендант.

– Гена…то есть, Геннадий. Ромашов я, – промямлил юноша.

– Что полезного умеете? – не сбавлял напора комендант.

– Ну, я вообще программист…не то чтобы умею…я учусь там, в институте…»си» как раз проходим…

– Программист? – из-под усов коменданта сверкнула довольная, но немного печальная улыбка. – Хорошо. Даже очень хорошо!

Люгер вдруг оказался у него в руке, а в следующее мгновение раздался оглушительный хлопок. Юноша издал странный, свистящий вздох и повис на лехином плече. Тот успел перевести ошалелый взгляд с него на коменданта и обратно, когда пальцы юноши разжались, и он с шорохом осел на пол, как какая-нибудь куча тряпья.

– Убили, – выдохнул Леха, отказываясь верить в происходящее.

– По всем правилам общежития, – важно кивнул комендант, аккуратно положив дымящийся пистолет на стол. – Баба Варя теперь такой супчик сварганит – просто мое почтение…

Супчик? Из человека?!

Борясь с тошнотой и почти теряя сознание, Леха вывалился из кабинета в коридор и побежал. Мелькали мимо двери, окна, редкие хмурые лица, прокуренные лестничные пролеты, тусклые плафоны и ржавые батареи. Леха Анишин в целом умел бегать, но никогда еще ему не доводилось убегать так отчаянно.

***

– Жвачку будете?

Леха всхрапнул, дернулся и сверзился с подоконника на пол. Тело болело еще сильнее, чем до сна: все же подоконники – вещь для этого не приспособленная. Перед глазами вдруг оказались чьи-то большущие ботинки и торчащие из них непропорционально тонкие ноги.

«Да это же та шелупонь!» – озарило его будто молнией.

Рывком поднявшись на ноги, Леха схватил девчонку за плечи и встряхнул, что было сил.

– Выход! Где выход, ну! Говори!

– Не трясите меня! – обиженно пискнула она, но смысл ее слов до адресата не дошел.

– Говори, где! – выл Леха, неистово дергая свою жертву взад-вперед. – Выход где?! Ну, говори!

– Ладно! Ладно! – отрывисто выкрикнула та в ответ. – Окно! Там! В окне! Смотрите!

Эти слова Анишин, хоть и с задержкой, но понял. Отцепившись от продолжившей по инерции шататься малявки, он прильнул к окну. Картина за ним не отличалась от вчерашней. Вернее, картины за ним попросту не было – сплошная серая пелена.

– Вон там, – девочка уверенно ткнула пальцем куда-то чуть ниже направления его взгляда. Впрочем, не менее уверенно ее палец тут же переместился в другую точку. – Или там. Не знаю.

– Просто скажи мне, где выход, – умоляюще простонал Леха.

– Вам надо увидеть! – для придания веса последнему слову девочка даже слегка подпрыгнула. – Смотрите внимательнее!

Парень послушно поднес лицо вплотную к стеклу и сощурился. Ничего. То есть, абсолютно. Не получается даже определить высоту этажа. Только эта чертова дымка слегка колеблется…или это только так кажется? Кажется, что понемногу начинают вырисовываться за ней странные, ни на что не похожие очертания. Но глаза уже слезятся от напряжения – и очертания расплываются, теряя свою эфемерную форму.

А что если, – возникает вдруг тревожная мысль, – что если там, за этой дымкой скрывается что-то неописуемо страшное? Что если с той стороны сейчас хлопнет по стеклу огромное щупальце? Или лапа с окровавленными когтями? Что если из тумана возникнет лицо, обезображенное настолько, что от одного его вида можно сойти с ума? Что если – поистине кошмарная мысль – что если там, за туманом есть ужас, вовсе лежащий за гранью человеческого воображения?

Анишин вцепился руками в подоконник, слепо ища защиты в его твердости, но ничто не способно спасти человека от его собственных мыслей.