Конец Большого Юлиуса

— Пожалуйста, увольте меня! — однажды попросила Юля. — Я вас очень прошу! Пожалуйста!

— А как ты жить будешь? — удивилась Нина Борисовна. — Может быть, попросим перевести тебя на другую работу, полегче?

— Нет, нет… — торопливо ответила Юля. — Вы только увольте. Я устроюсь! У меня есть возможности!

Она сказала это так убежденно, что Нина Борисовна, просветлев, с легким сердцем уволила ее и тут же стала хлопотать о переводе в свой отдел работника, давно ей приглянувшегося.

Но недели через три, проходя мимо нового шестиэтажного дома, где Харитонов получил в прошлом году двухкомнатную квартиру, она вспомнила о Юле и зашла ее навестить.

Навстречу вышла Юля в голубой, легкой кофточке, как всегда, удивительно чистенькая, гладенькая, и встревоженно поздоровалась с гостьей.

Кто-то сконфуженно кашлянул в глубине комнаты, и навстречу Нине Борисовне поднялся Аносов, начальник заводского строительного отдела, пожилой, молчаливый человек в полувоенной одежде. На ногах у него были тапочки, на носу очки, в руке он держал раскрытую книжку, видно, только что встал с дивана…

— Я мимо шла, зашла… — багровея от неловкости, сказала Нина Борисовна.

— Вот и хорошо, вот и хорошо, что зашла! — сконфуженно мялся Аносов. — Садись, чаю выпьем…

— Я тороплюсь! — мрачно сказала Нина Борисовна и ушла.

Несколько часов ее мучило неотвязное ощущение неловкости, виноватости и неясной обиды.

Юля прожила с Аносовым до сорок четвертого года. В начале сорок четвертого года вернулась из эвакуации его жена с двумя детьми. За месяц до ее приезда Аносов начал реже бывать у Юлии, перестал давать деньги, а за неделю вовсе бросил заходить.

Предчувствуя недоброе, Юля надела лучшую свою шапочку из голубой белки и пришла к нему на завод.

Он принял ее в кабинете, хмурый и совершенно чужой.

— Может, мне на работу опять надо поступить? — неуверенно спросила Юля.

— Конечно, надо! — сухо сказал Аносов. — Как можно в нашем государстве не трудиться! — осуждающе прибавил он, не глядя на Юлю, с неудовольствием чувствуя, как через стол доносится к нему знакомый запах ее духов. — Я бы только советовал вам ориентироваться на другое предприятие, — внушительно продолжал он. — И квартиру вам следует переменить. По вашему теперешнему положению велика квартирка-то! Догадается кто и поставит вопрос об уплотнении.

Юля поняла угрозу, вежливо попрощалась и ушла. Больше она не пыталась с ним встретиться.

По телефону она пригласила в гости Костю Юрочкина, агента отдела снабжения завода, пожаловалась на свою судьбу.

— Кошмар! — сочувственно сказал Костя. — Но ничего, не расстраивайтесь, Юленька! Я вас завтра же устрою на работу… Хотите служить диспетчером? Или — секретарем?.. Что вам больше нравится?

Юля закусила прозрачный ноготок и задумчиво посмотрела на Костю.

— Вы мне раньше квартиру помогите обменять! — попросила она. — А насчет работы я подумаю. Я, Костя, очень больной человек. У меня недавно целый день голова болела… Вот поправлюсь, окрепну, тогда…

Юрочкин уверил Юлю, что впервые видит такой нежный цвет лица, как у нее, и что обменять квартиру — дело плевое.

— Располагайте мною во всех отношениях! — восторженно предложил он. Вскоре он привел к Юле тучного человека и отрекомендовал его как «врача-специалиста». Врач брезгливо осмотрел безукоризненно чистую квартирку Юли и ушел, ничего не сказав, а через две недели приехал и вручил ей ордер на крохотную однокомнатную квартиру около Эрмитажа.

Юрочкин перевез вещи Юли, помог устроиться и достал справку для домоуправления, в которой черным по белому было написано, что гражданка Харитонова Юлия Сергеевна работает на базе № 9 Главгипрометтехстроя в качестве товароведа-консультанта с оплатой в семьсот пятьдесят рублей.

Через некоторое время он забежал днем, не снимая пальто, не садясь, рассказал пару анекдотов и попросил Юлю приютить на недельку одного знакомого, командированного из Днепропетровска.

— Парень хороший, понимаешь, в гостинице номер никак не может достать. А ты все же заработаешь! Он на диванчике устроится!

Сначала Юлю тяготили чужие люди, приезжающие в ее дом во всякое время дня и ночи. Сначала после каждого постояльца она мыла пол, кипятила посуду, но вскоре привыкла к беспорядку и начала заметно опускаться. Отяжелела, научилась пить водку и требовать деньги за ночлег вперед, по нескольку раз в день гадала на картах на «нечаянную радость» и полюбила ходить по магазинам, скупая «промтовары», которые перепродавала постояльцам, как заправский спекулянт, втридорога.

Однажды к ней позвонили поздно вечером, около двенадцати часов. Заглянув через цепочку на площадку лестницы, Юля увидела высокого человека с чемоданом в руке.

— Извините, пожалуйста! — сказал человек улыбаясь. — Меня направил к вам товарищ Фесенко, Илья Ильич… Разрешите войти?