Конец эры

Я кинул ещё кусочек, в этот раз примерно вдвое ближе. Птерозавр подскочил к нему и начал клевать без промедления. Кликс жестом показал, что тоже хочет попробовать. Он взял кусочек из сумки и начал его крошить. Другие птерозавры слетелись посмотреть, что происходит. Скоро мы кидали кусочки так быстро, как успевали их отламывать, и примерно четверть стаи решила, что печёный хлеб им больше по вкусу, чем объедки из пасти тираннозавра. Мы кидали хлеб всё ближе и ближе, подманивая рептилий к машине; они были размером с голубя. Потом Кликс бросил несколько кусочков на капот, но птерозаврам, наверное, металл показался слишком горячим, и хлеб на капоте остался несъеденным. Скоро остался последний кусок хлеба. Вместо того, чтобы бросить и его, я разломал его на три части и выставил наружу на раскрытой ладони. После нескольких минут сидения неподвижно один храбрый птерозавр опустился мне на руку; когти на его ногах прокололи ткань моей рубашки. Перепонки неплотно сложенных крыльев, похожих на крылья летучих мышей, трепетали на ветру. Тремя молниеносными выпадами беззубый клюв, словно пинцетом, подхватил хлеб. Мгновение спустя маленький летун исчез.

Наш хлеб подошёл к концу примерно в то же время, когда была закончена очистка пасти тираннозавра. Птерозавры поднялись в небо все разом переливающимся зеленью и золотом облаком. Кликс запустил двигатель, медленно объехал отдыхающего гиганта, и мы отправились дальше.

Обратный отсчёт: 11

Охотник на живую дичь всегда приближает животных к смерти и вымиранию, тогда как охотник за окаменелостями, наоборот, возвращает вымерших животных к жизни.

Генри Фейрфилд Осборн, американский палеонтолог (1857–1935)

Трррррресь!

— Что за чёрт? — Кликс резко остановил джип. Мы были на крутом склоне, выехав из леса примерно на полпути к гребню холмов. Кучево-дождевые облака теперь закрывали почти две трети неба.

Трррррресь!

— Вот опять! — сказал я.

— Т-с-с-с.

Мы прислушались. Внезапно я уловил боковым зрением движение чего-то оранжевого.

— Чёрт! Они убьют друг друга! — закричал я.

Трррррресь! Трррррресь!

По правую руку от нас два представителя рода Пахицефалозавр бились головами. Эти двуногие гиганты были снежными баранами этой эпохи. Держа спину спины и шеи параллельно земле, они бросались друг на друга и сталкивались лбами.

На первый взгляд пахицефалозавры казались интеллектуалами эры динозавров. Высокий куполообразный череп и узловатые роговые выросты, покрывающие затылок, производили впечатление остатков шевелюры лысеющего профессора. Однако академическая внешность была обманчивой. Высокий череп был практически сплошной костью толщиной более двадцати сантиметров.

Трррррресь!

Это наверняка были самцы, поскольку неподалёку более крупный экземпляр несколько более тёмного оттенка ржаво-красного цвета спокойно ковырял роговыми выростами на морде землю, выкапывая корни. Он казался безразличным к битве на головах, происходящей по соседству, но я был уверен, что это была самка, за которую бьётся пара самцов. Самец слева, шести метров в длину, был на добрый метр больше, чем самец справа — а в случае рептилиями больше означает старше. Старый самец был, вероятно, постоянным партнёром самки, и сейчас молодой оспаривал его права предписанным генами способом. Я вытащил бинокль и стал следить за сражением. Претендент явно уступал. С тех пор, как мы их впервые заметили, ему пришлось отойти почти на пятьдесят метров.

Кликс указал на небо. Крупный птерозавр описывал круги над местом схватки, словно гриф, ждущий добычи. Я сомневался, что головачи регулярно бьются до смерти, но эта схватка продолжалась дольше, чем я ожидал бы от обычной стычки за территорию.

В схватке наступила передышка. Оба пахицефалозавра выпрямились, поднялись в полный рост, качая головами вверх-вниз в ритуальной демонстрации макушки черепа. Хотя верхняя часть головы у обоих была частично залита кровью, я разглядел у них на лысинах яркие жёлтые и синие пятна брачной расцветки.

Потрясание головами длилось несколько минут. Наконец, тот, который проигрывал, отступил ещё дальше, а потом ринулся вперёд; из-под его трёхпалых лап при каждом шаге разлетались куски дёрна. Атака производилась в полном молчании; челюсти обоих бойцов были крепко сжаты, вероятно, для минимизации последствий ударов.