Конец фильма

Грязнов нажал кнопку электрического звонка.

— Заткнись! — Голос Максимова приближался к двери. — Я тебе сейчас по роже дам, сучка!

— Да пошел ты!

Дверь наконец открылась. Максимов был весь взъерошенный, потный, разъяренный.

— Кажется, я помешал семейной идиллии?

— Нет, знаешь, в самый раз!

— Жалкий актеришка!

С кухни в их сторону прилетела тарелка. Максимов успел увернуться, и она разбилась о стену прямо над его плечом.

— Ну все! — взревел он. — Можешь попрощаться со своим ангельским личиком! Мама родная не узнает!

Закатывая рукава рубахи, он с устрашающим видом двинулся на кухню, но на самом пороге обернулся к Денису:

— А ты чего стоишь?

— А что — я?

— То есть тебя это не касается?

— Я-то здесь при чем?

— Уверен?

— Спасибо за приглашение, но я пока на улице покурю. Как закончите, позовете.

— Мое дело предупредить, — пожал плечами Максимов, после чего с львиным рыком ринулся в дверной проем. — Ну, сучка, держись!

— Отвали, мразь!

Опять грохнула посуда.

Только сейчас Грязнов узнал этот женский голос. И вбежал на кухню, где, вцепившись друг в друга, катались по полу Максимов и Ксения. Она тянула его за волосы, а он, с перекошенным от боли лицом, неумело старался вывернуть ей руку.

— Стоп, снято! — громко сказал Денис.

И они вдруг замерли. Сработала профессиональная привычка.

— Ты что здесь делаешь? — тяжело дыша и пытаясь сдуть с глаз прядь волос, удивленно спросила Ксения.

— Я работаю. А вот вы?!

— А я отдыхаю!

Затем противоборствующие стороны перебрались из кухни в гостиную, где конфликт принял вялотекущую форму.

— Вот попытайтесь вспомнить. — Денис тыкал в лицо Максимову фотографии Корецкого и его джипа.

Но тот был рассеян и невнимателен, ему куда интереснее было до конца выяснить отношения с Ксенией, которая, стоя у старинного трюмо, приводила себя в порядок.

— Я в машинах не разбираюсь… — вяло отвечал Максимов.

— Вы же говорили, что видели водителя!

— Да когда это было!

— Смотрите внимательнее!

— Смотрю. Вот сучка…

— Козел! — моментально парировала Ксения.

— Шлюха!

— Импотент! — Она запустила в него пудреницу.

— Брейк! — как рефери на ринге развел руки в сторону Грязнов. — Все, хватит! Вы не встречали этого человека на «Мосфильме»?

— А кто это?

— Водитель этой самой машины, которая вас чуть не сбила! — Денис уже сам начинал выходить из себя. — Корецкий его фамилия! Ко-рец-кий!

Он не заметил, как тюбик губной помады вздрогнул в руке Ксении, оставив на ее губах странный кровяной шрам.

— Может, и видел… — почесал в затылке Максимов. — А может, нет… Мало ли кто там крутился, всех не упомнишь…

— Чао какао! — Ксения накинула на плечо сумочку и быстро вышла в прихожую.

— Стой, сучка! — метнулся за ней Максимов.

— Спокойно, теперь моя очередь! — схватил его за руку Грязнов.

И когда актер попытался вырваться, Денису не оставалось ничего другого, кроме как хорошенько ткнуть ему кулаком под дых.

— Ой, больно, — согнулся пополам Максимов. — Все, я беру тайм-аут!

Грязнов вел свою «шестерку» по ночной Москве. Ксения сидела рядом и, смотрясь в маленькое зеркальце, подкрашивала ресницы.

— Зачем ты к нему пришла?

— Попрощаться.

— А со мной попрощаться не хочешь?

Ксения посмотрела на него как-то туманно и, спрятав косметику в сумочку, попросила:

— Останови.

— Здесь нельзя.

— Останови где можно…

Денис свернул в узкий безлюдный переулок, припарковал машину под тусклым фонарем.

— Ну? Что еще придумала?

Ксения ловко взобралась Грязнову на колени и начала деловито расстегивать пуговицы его рубашки.

— Прямо здесь?

— У меня самолет через два часа…

Денис не сопротивлялся. Напротив, его руки уже сами задирали ей юбку.

— Мы же ненавидим друг друга…

— Кто тебе сказал? — Она старалась поймать его губы. — Ты меня ненавидишь?

— Это ты меня…

— Ненависть не равнодушие… Значит, любишь…

— Нет, просто ненавижу…

— А я буду по тебе скучать…

— Врешь…

— Буду…

— Врешь, ты всем это говоришь!..

— Буду, буду, буду!..

И она улетела.

Денис провожал взглядом самолет до тех пор, пока он не растворился в небе, оставив после себя длинную белую полосу. Но и она вскоре исчезла.

Грязнов докурил сигарету, смахнул с ресниц предательски навернувшуюся слезу и прошипел себе под ноги:

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу…

Крамской сдержал обещание. На следующее утро Денис уже спешил в следственный изолятор на свидание с Некрасовой.

Галина, опустив голову, сидела на приваренном к полу стуле.

— Когда меня отведут в душ? — спросила она без всякой надежды в голосе.

— Не знаю, — честно признался Грязнов. — Спросите у местного начальства.

— Они не говорят… Что тебе еще от меня надо?

— Я пришел, чтобы назвать вам одну фамилию. — Денис сел за стол напротив Некрасовой и, выдержав театральную паузу, произнес: — Корецкий!

Она качнулась, подняла на Грязнова полный потрясения взгляд и повторила тихо:

— Корецкий…

— Всего лишь одна фамилия. Но как много она значит, как много объясняет… — Денис не издевался, нет, скорей, сострадал. — Он был вашим кукловодом, а вы так и не смогли срезать с себя его нити… Не захотели… Сожрали друг друга, предали дружбу… Бог вам судья. И ему теперь тоже…

Он бросил на стол фотографию Корецкого.