Конец и вновь начало

Еще дарма означает закон. И вот дармы сталкиваются, иногда образуют сканды, а сканды, в сочетании по нескольку сканд, образуют душу человека, и душа эта может либо достичь нирваны, либо не достичь, потому что если она сильно нагрешила, то она разваливается на свои составные части и теряет индивидуальность. Индивидуальность души — это сочетание сканд, а если нет сочетания, тогда нет и души. Душа нагрешившего человека рассыпается, как у Пер Гюнта,[71] которому сообщили, что его душу пустят на переплавку, потому что он очень подло себя вел. Поэтому важно достичь совершенства, а совершенства можно достичь только одним способом — через человеческое существование, ибо дэвы (боги) не могут достичь совершенства, им и без того хорошо, они долго живут и поэтому не эволюционируют. Совершенства не могут достичь и асуры, которые слишком заняты тем, что готовятся к войне с богами, а после очередного поражения опять готовятся, так что им просто некогда заниматься совершенствованием. Животные? — Они неразумны и не знают, что нужно стремиться к совершенству. Демоны, живущие в преддверии ада — прета или бириты, — все время голодны; их изображают так: большущая голова и маленький ротик диаметром с булавку, тонкая шея, огромное пузище, крохотные ножки и ручки. Конечно, такой демон не может насытить свое брюхо через столь маленький рот, поэтому он страдает от голода, а если сосет что-нибудь питательное, кровь своих жертв, например, то она из него выходит огнем, и поэтому он очень недоволен. Но и это еще ничего, а в подземельях ада живут тому. Про тех ничего нельзя сказать, разве лишь то, что им уж совсем плохо, еще хуже, чем биритам, и если они так страдают, где уж им совершенствоваться!

Совершенствоваться может лишь человек. Смысл жизни в том, чтобы совершенствоваться через ряд перерождений, стать святым и наконец впасть в нирвану — труднодостижимую цель. Но если бы эллину или персу, или нам с вами предложили впасть в нирвану, чтобы там мы ничего не желали, ничего не делали, не имели возможности ничего предпринять, никому помочь, и вообще не могли бы даже услышать просьбы о помощи… так мы бы, пожалуй, не пожелали такого величественного конца. Но индусам это почему-то нравилось, китайцам же — нет.

КИТАЙ

Китайцы создали два учения, совершенно не похожие на три, мной перечисленные. Китай в VIII и VII вв. до н. э. был расколот на большое количество государств. Нельзя сказать, на какое точно, потому что в каждом столетии и даже десятилетии будет свое деление. Они все время воевали, беспощадно уничтожали друг друга, стремясь овладеть землями и богатством соседей. Причем они стремились не покорить людей, нет, они убивали их и заселяли освобожденные земли своими потомками. Это безобразие продолжалось у них с VII по III в. до н. э., и даже слово было — «вырезать город», т. е. убить всех, включая детей, а потом своими детьми населить страну. Детей у китайцев женщины рожали ежегодно, и каждая женщина производила, следовательно, 15–20 детей, а в благодатном климате кормить их было чем. Болезней особых тоже не возникало, и интенсивное размножение невольно стимулировало и массовое уничтожение соседей.

Но жить в таком кошмаре было все-таки трудно, поэтому стали обсуждаться идеи выхода из такой постоянной тотальной братоубийственной войны. И в VII–VI вв. до н. э. появились два идеолога. Один из них — Кун-цзы, которого стали называть Конфуцзы (фу — это выражение уважения к нему) — Конфуций. Другой — его младший современник Лао-цзы, который был у князя библиотекарем, а потом ушел в пустыню.

Конфуций сказал, что кругом делается много безобразий. Но это потому, что люди необразованны, надо их обучать. Надо ввести просвещение, научить людей чувству долга, и тогда они будут вести себя прилично. Конфуций ввел три категории долга: высший долг — по отношению к родственникам; второй долг, ниже рангом — по отношению к общине; третий, еще ниже — по отношению к государству, т. е. интересы родственников надо ставить выше интересов и общины и государства.

Например, рассказывают, что какой-то старикан занялся кражей не то овец, не то ослов, а сын на него донес. Так Конфуций его за это осудил, он сказал: «Конечно, нехорошо, что старик крал у своих соседей, у своей общины, но сын должен был уговорить старика, чтобы тот вернул краденое и вообще перестал бы этим заниматься, но нельзя доносить на отца».

Карта. Древний Китай

А если община страдала от какого-нибудь князя или вана, то надо было руководствоваться интересами общины в первую очередь.