Конец «Крота»

Ну, а пока что ему была нужна информация. Необходимо иметь точную и полную картину того, что же произошло. Только тогда у него появятся материалы для убедительных версий, для анализа и выводов. Появятся и предложения. Но спешить он не будет.

Полчаса назад он снова пригласил к себе Питера Николса. Вдвоем они договорились о том, о чем следует в первую очередь запросить московскую резидентуру. Завтра же, если не свалят головная боль и нервная усталость, он встретится с Джоном Каллохеном. Ему нужно знать все, что стало известно Федеральному бюро расследований о «Пилигриме». Он уже условился с ним о встрече в столичном управлении ФБР на Пенсильвания-авеню. Джон вовсе не удивлен настойчивой просьбой друга — он сразу же понял, что речь идет об агенте Центрального разведывательного управления в русской разведслужбе. И интерес к этому начальника советского отдела Оперативного Директората Лэнгли вполне ясен.

Потом Николс ушел к себе. Он будет готовить телеграмму в резидентуру. Вулрич снова погрузился в размышления, прихлебывая принесенную Кристиной очередную чашку крепкого кофе.

Вопросов, на которые Джеймс Вулрич желал бы получить ответы от свидания с Джоном Каллохеном и от московского резидента ЦРУ, было много. Потом их станет гораздо больше. Когда вовсю заработает механизм запущенной машины расследования.

Однако было время собираться домой. Джеймс «Волк» Вулрич собрал разбросанные по столу документы, сложил их в сейф и закрыл тяжелую дверцу. Перевернул табличку на сейфе с надписью «открыто» на другую сторону «закрыто». Вышел из кабинета, шаркая ногами. Спустившись на лифте в вестибюль, он постоял еще немного в мемориальном зале. Его взгляд снова скользил по «звездочкам» погибших, увековеченных на стелах. И по фамилиям тех ушедших из жизни сотрудников разведки, которым уже не нужны «звездочки», скрывающие их имена. Вулрич посмотрел на длинные ряды «звездочек» и фамилий. В воспаленной голове начальника Советского отдела возникло видение. Ему почудилась большая мемориальная доска с надписью: «Агенты Центрального разведывательного управления». В длинном скорбном ряду множество фамилий. И псевдонимов, за которыми скрывались когда-то живые люди. Самым последним значится — Плахов Лев Михайлович, 1986 год. И псевдоним, полученный в Лэнгли, — «Пилигрим».

Версии и гипотезы

От кабинета начальника советского отдела до кабинета его заместителя на том же, пятом, этаже здания Лэнгли — рукой подать. Но в этот раз расстояние в десяток метров показалось Питеру Николсу долгой и ухабистой дорогой.

Очутившись у себя, «Везунчик», впрочем, сразу же окунулся в привычную деловую обстановку — назойливые телефонные звонки, непрерывно поступающие телеграммы и письма, встречи со своими прямыми подчиненными и коллегами из других подразделений, возникающие постоянно и, казалось бы, из самых простых ситуаций оперативные проблемы — все это вернуло Николса в обычную рабочую суету. На время он даже забыл думать о «Пилигриме».

Ближе к вечеру круговорот людей и документов в Советском отделе значительно ослабел. Наверное, как и в большинстве других подразделений Лэнгли. Пульс работы отдела по «главному противнику» стал более ритмичным. Самое время и Питеру Николсу расслабиться, хотя бы немного. Может быть, и странно, но вот тогда Николс, словно освободившись от иных забот, вспомнил о «Пилигриме». К тому же надо было готовить телеграмму Эрику Хонтауэру. Московская резидентура должна включиться в процесс анализа.

Ну, а тем временем необходимо восстановить в памяти всю эпопею с разработкой и вербовкой «Пилигрима» в Бангкоке, завершившуюся для него так удачно. Перебрать в уме события и последнего времени.

«Прокола» в Бангкоке не могло быть, — решил Николс, — все было тщательно продумано и подготовлено». Бангкокские события — образец конспирации. Привлеченные к делу «Пилигрима» агенты — и Гарри, и Сэлли очень надежные люди. Они многократно проверены, и какая-то утечка информации о «Пилигриме» именно от них исключается. Они и сейчас активно участвуют в операциях бангкокской резидентуры, и новое руководство отзывается об этих агентах с большой похвалой. Да и дела, которые делаются с их участием, исключительно важны для Лэнгли. Нет, Гарри и Сэлли — вне подозрений.

Теперь — Сантибан. Возможна ли утечка оттуда? Теоретически, конечно, можно допустить эту версию. Но только — теоретически. Сантибан не был посвящен, даже на самом высоком уровне, в мероприятия резидентуры по делу «Пилигрима». Не было никакой необходимости. Да и в резидентуре о том, что Питер Николс занимается русским вице-консулом, знали лишь три человека. Он сам, заместитель резидента и шифровальщик. Впрочем, его, пожалуй, можно исключить из списка, ему был известен лишь псевдоним объекта. Но даже и в этом случае просто невозможно возлагать на этих троих какую-то вину. Николс в своих людях был абсолютно уверен.