Конец крымской орды

– Нет. Сигизмунд не будет никого слушать. Если только сам решит нарушить слово, переданное мне через магната Левского и дьяка Губова. Но поначалу король станет внимательно следить за тем, как пойдет война на Руси. Если он увидит, что условия для него сложились благоприятные, выступление против нас и Крыма не принесет ему поражения, то двинет войска поначалу в Ливонию, а потом на Москву и к Перекопу. До того будет сидеть в Кракове и смотреть.

Скуратов пожал плечами.

– Тебе, конечно, виднее, государь. Значит, мы будем выводить войска из Ливонии?

– Да. Нам надо забрать оттуда хотя бы десять тысяч, создать из них три запасных полка.

– Может, и наберем столько.

– А что у нас по найму иноземцев?

– Этим занимаются верные люди. Пока достигнута договоренность с ротмистром Фаренсбахом из Ругодива. Он обещал привести по весне до семи тысяч немецких рейтар и запросил за это немалую деньгу.

– Что еще за рейтары? Драгуны, кирасиры, о тех слышал. А рейтары?

– Да я сам недавно узнал. Кирасиры воюют саблей или еще мечом. У рейтаров есть пистолеты, малые пищали. Они расстреливают из них пехоту врага, а после добивают ее клинками, сражаются с коней, тогда как драгуны спешиваются.

– Семь тысяч наемников – это хорошо. Еще должны подойти служилые татары числом десять тысяч, казаки с Дона, Днепра. Вместе с тем, что отрядим из Ливонии, тысяч двадцать с гаком наберется к тем, что уже имеем. Надо передать повеление Разрядному приказу начать составлять разряд по полкам, которые мы выставим на южные рубежи, к Большой засечной черте.

– Передам, государь, только не рано ли?

– Не было бы поздно. Исполняй, что я сказал!

– Сделаю.

– Что у нас еще?

– Объявились те изменники, государь, о коих докладывал боярин Бордак.

Иван Васильевич нахмурился и спросил:

– Где они сейчас?

– Здесь, на Москве. Их сюда из Тулы доставили, а до нее казаки сопроводили, к которым они якобы и бежали.

– Всех привезли?

– Да, государь. Будешь говорить с ними?

– Не желаю мараться. Отправь их в пыточную избу, пусть узнают, как предавать свою родину, веру и народ. После казнить. Собрать скорый суд из думных бояр, вынести приговор и отправить на лобное место. Мне они не нужны. Но до Крыма донести, что изменники в милости у меня. Пусть хан думает, будто я поверил в обман.

– Уразумел. Сделаю.

– Уж в этом не сомневаюсь.

– Дозволь удалиться?

– Ступай, Гриша, и опричникам накажи, дабы бдительней смотрели за нашей знатью. Простой люд не изменит, не предаст. Если только отродье из разбойников, но те не люди, бешеное зверье. А вот бояре за выгоду могут. Конечно, далеко не все, даже не многие, но изменники найдутся. Такие, как эти вот.

– Я сам их допрошу. Послушаю, как врать будут.

– Это твое дело. Ты о главном помни.

– Помню, государь.

Иван Васильевич прошел в свою опочивальню, прилег на широкую лавку, устланную дорогим ковром, но долго лежать не смог. Мысли о грядущем не давали ему покоя.

Царь поднялся и велел вызвать к нему главу Посольского приказа. Эту должность после казни дьяка Висковатова занимал Андрей Яковлевич Щелкалов. Он же руководил и Разрядным приказом.

Дьяк прибыл быстро, зашел в гостевую залу, поклонился.

– Доброго здравия тебе, государь.

– И тебе, Андрей Яковлевич. У тебя Скуратов был?

– Да, недавно заходил, передал твое распоряжение насчет изменников и нашего обмана хана. Готовим разряд на войну с крымчаками.

– Это надо сделать быстро.

– Сделаем, государь, вот только неизвестно, будут ли у нас дополнительные силы или расписывать имеющиеся?

– Пока расписывай имеющиеся.

– Слушаюсь.

– Но позвал я тебя не по разрядным делам, а по посольским. Садись на лавку, чего стоишь?

Щелкалов присел на лавку.

– Что у нас с послами, которых посылали в Константинополь? Вернулись? – спросил царь.

Дьяк кивнул.

– Вернуться-то вернулись, да вот встретили их турки грубо, без должного уважения.

– А что ты хотел? Султан считает, что мы побеждены, а с такими иначе не разговаривают.

– Это так, но все же следовало блюсти установленный порядок.

– Ладно, как встретили, так встретили. Главное, отпустили, не посадили в подвалы. Что султан?

– Селим Второй готов мирно разойтись, без войны, если мы уступим ему Казань и Астрахань, а также признаем себя подданными Великой Порты. Это неприемлемо. Султан о том ведает, но лукавит. Зачем брать часть, если можно взять все? В Константинополе, как и в Бахчисарае, небывалый подъем среди вельмож и даже простого люда. Русь считается слабой, не способной защитить себя. Наши враги готовятся к весеннему походу.

– Да, согласен. Это следует и из донесения боярина Бордака, который по моему наказу был в Крыму. Он передал тебе отчет о тайных соображениях Девлет-Гирея?

– Нет.

– Ну тогда слушай меня.

– Иван Васильевич рассказал Щелкалову о планах крымского хана.

Тот выслушал царя и сказал: