Конец лета

Вероника поставила машину в парковочный квадрат и заглушила мотор. Порылась в кармане и протянула Исаку две пятисотки из денег дяди Харальда.

— Вот.

— Нет, ты и так уже заплатила за мой билет. Я обойдусь.

— Не дури. Возьми.

Исак поколебался еще пару секунд, потом смущенно сунул деньги в карман джинсов.

— Ну что же. Пока!

Он вылез из машины, закурил. Беспечно забросил сумку на плечо и зашагал к желтому автобусу. У ступенек обернулся и помахал.

Вероника еще посидела в машине; чувство, которое пришло к ней в пиццерии, теперь окрепло. Но лишь когда автобус скрылся за углом, оно облеклось в слова. Исак что-то утаил от нее, что-то такое, о чем он очень не хочет рассказывать. Наверное, о том, как он влез к ней в квартиру, а потом еще и к ее отцу в розарий. Во всяком случае, такое объяснение казалось логичным. И все же Вероника никак не могла убедить себя в этом. Ей вспомнились слова Монсона о том, что в головоломке не хватает нескольких важных деталей. Вероника не могла избавиться от мысли, что одна из них припрятана в рукаве у Исака.

На въезде во двор дяди Харальда ей встретился полицейский джип Маттиаса. Брат остановил машину вровень с ее и опустил окошко.

— Я слышал, что случилось ночью. С тобой все в порядке? — Голос был сухим, служебным.

— Совершенно.

— Хорошо. Тебе что-нибудь нужно?

— Да нет. Дядя Харальд помог.

Настало странное молчание. Слышно было только, как урчат моторы.

— Кстати, зачем приезжал? — Она кивнула на двор.

— Да так, поговорить с дядей.

— О ветровых электростанциях?..

Маттиас фыркнул, покачал головой.

— Хорошо, что с тобой все в порядке. Ну, мне пора … — Стекло окошка поползло вверх.

— Увидимся завтра вечером, — крикнула ему Вероника. Маттиас в ответ невесело улыбнулся.

Глава 60

Народный парк был построен в начале 1900-х годов. Летний театр, ротонда для танцев и банкетный зал. Август Пальм[13] когда-то учился здесь произносить речи, но свидетелей тому среди местных жителей уже не осталось.

Дядя Харальд не поскупился. Большую площадку украшали сотни разноцветных фонариков. Лотерейную стойку переделали под уличный бар; два бармена в белых куртках смешивали коктейли. Возле тира разливали вино и пиво, и очереди туда выстроились немалые. Вечер был теплым — лето еще держалось в воздухе. Прогноз погоды обещал грозу, но дальше легкой духоты дело пока не шло. Высоко в безоблачном небе светила луна; неестественно большая, она казалась частью праздничного реквизита.

Пять уличных грилей, возле каждого — по потному повару, испускали в августовский вечер аппетитный дымок. В зеленом театре играл джаз-банд, который после ужина сменился эстрадным оркестром. И не какой-нибудь местной самодеятельностью, а знаменитым ансамблем, который иногда показывают по телевизору. И везде, на всех мало-мальски заметных местах, красовались зеленые наклейки, сообщавшие, кто платит за сегодняшнее празднество.

Поначалу Веронике казалось, что ее выставили на всеобщее обозрение. Она жалела, что надела платье, которое купила, поддавшись импульсу; теперь оно казалось ей слишком коротким. Она то и дело тянула вниз правый рукав, прикрывая шрам. Но потом Вероника встретила Лидию и нескольких женщин, ее сотрудниц; по мере того как уровень алкоголя и шума возрастал, она все больше расслаблялась.

Когда Вероника наткнулась на тетю Берит и дядю Сёрена, ее неожиданно тепло обняли. И вскоре тетя Берит уже таскала ее за собой, представляя куче людей, которых Вероника не видела много лет. Но настроение у нее не испортилось, даже когда кто-то в десятый раз повторил, что она очень похожа на мать.

В толпе мелькало немало знакомых лиц. Мария, медсестра из дома престарелых, Свен-Почтальон, братья Стрид, отец Патрика Бринка, Сесилия с девочками… Вероника вела себя хорошо, даже обнялась с невесткой и спросила, где Маттиас. В ответ услышала, что он на работе, но попозже обязательно появится. Папа тоже пришел, но был занят — раскланивался направо-налево, здоровался. Вероника дождалась, когда он останется один. Протолкалась к нему, тронула за руку.

— Привет.

— Привет, Вера. Значит, ты пришла. — Отец казался удивленным, но не рассерженным.

Вероника уже обдумала, что скажет ему. Отрепетировала в машине по дороге в город и обратно. Но в последний момент решила отменить все выученные реплики. Просто сказать, как есть.

— Ты был прав насчет Исака. Прости, папа.

Отец серьезно смотрел на нее. Потом его лицо смягчилось, и он улыбнулся той тихой улыбкой, которая никогда не достигала его глаз.

— Я знаю, Вера, ты хотела как лучше. Он уже?..

— Да, он уехал.

— Хорошо.

Недолго думая, Вероника обняла отца. Обняла крепко, словно хотела удержать. Плечи у того опустились, он тоже обнял ее. Погладил по голове и пробормотал:

— Девочка моя.

Вероника ткнулась головой в отцовскую грудь. Вдохнула знакомый запах. Отец говорил что-то, она едва разбирала слова, даже не пытаясь вникнуть в их смысл: в этот момент они не имели никакого значения.

— Эббе! — Голос дяди Харальда заставил их разомкнуть руки.