Конец Мадамин-бека (Записки о гражданской войне)

Расстрелянные после смерти, исполосованные клинками, проколотые пиками, лежали на земле двадцать шесть человек.

Приходит в бою минута, когда борьба уже не нужна. Пришла она в тот полдень и в Вуадиль. Стало тихо. И вдруг один из двадцати шести, казак Орехов, встал. Встал на дрожащих ногах, глянул затуманенными глазами вокруг и пошел. Басмачи в ужасе расступились. Живой коридор пропустил Орехова до калитки. И за калиткой отхлынула толпа, дала «мертвому» дорогу. Он шел к реке, к мосту, шел домой. Люди провожали его немыми взглядами. Вот уже и Шахимардан-сай, бурлящий, пенистый. Вот мост. Вступил на него Орехов. Сделал шаг. И упал. Упал навзничь.

Жизнь, мелькнувшая в нем на короткое мгновение, чтобы вынести тело бойца на волю, угасла навсегда. Басмачи подняли тело казака и бросили в поток.

В чайхане, на старых коврах, раскуривая анашу, праздновали свою победу курбаши. Сизый дымок кукнара уже затуманил глаза их, наполнил сердца покоем и радостью. Они говорили, улыбаясь, слушали, прикрыв блаженно веки. Каждому хотелось сказать Курширмату что-нибудь лестное, ласкающее слух, подогревающее тщеславие. И они не скупились на пышные слова. Но сам Курширмат не обращал внимания на эти потоки лести, он только жадно слушал скупой и тихий голос молодого гостя, сидевшего в кругу, рядом с Халходжой. Черные пытливые глаза этого гостя то и дело обращались к новоиспеченному «амир лашкар баши» и будто изучали его. «Говори, говори, — мысленно подталкивал гостя Ширмат. — Ради тебя все сделано, ради тебя собрались в этой чайхане и тянем сладостный аромат кукнара». Курбаши мог бы присовокупить к перечисленному и наряд свой — новенький желто-зеленый офицерский костюм английского образца, подаренный Курширмату гостем и специально для него надетый сегодня. Час назад он сфотографировался в нем, чтобы друзья и враги, чтобы господа за морем, как сказал человек с черными пытливыми глазами, увидели нового «амир лашкар баши» во всем блеске и поверили в его искреннюю дружбу к англичанам. «Офицер вооруженных сил Великобритании!» — назвал его гость и горячо пожал руку.

Конечно, один лишь костюм не мог бы осчастливить Курширмата. Но человек с пытливыми глазами обещал английские винчестеры, пулеметы, патроны. Обещал золото. Все то, что получал прежде Мадамин-бек, и даже больше. Ради этого можно стать искренним, настоящим другом. Тем паче, что цели их совпадают и ненависть к Советам одинакова. Под зеленым знаменем можно сражаться в любой форме. Сегодня пусть будет форма сирийского офицера. Она надежнее, чем мадаминовский чин полковника белой армии.

Курбаши продолжали курить кукнар, продолжали восхвалять Курширмата.

— Ты настоящий «амир», — льстиво пел Халходжа. — Мадаминов перстень тебе как раз. И белый конь бека нашел настоящего хозяина. Все твое по праву. Отдай же н мою долю за верность.

— Назови! — щедро откликнулся Курширмат.

— Она невелика.

— Все же?

— Голова Мадамина.

Курбаши не поверил:

— О какой голове говоришь?

— О мертвой.

Курширмат удивился нелепой и странной просьбе:

— Зачем тебе она?

Трудно было ответить на вопрос, и Халходжа промолчал.

Ему помог гость. Он сказал:

— Иногда и мертвецы бывают полезными. — И добавил с усмешкой: — Судьба грешника может образумить колеблющихся и теряющих веру в наше святое дело.

Он что-то знал, этот человек с черными пытливыми глазами. А может, только догадывался.

Курширмат посмотрел па гостя, потом на Халходжу и произнес смущённо:

— Ладно, бери. Твоя доля.

Через полчаса конюхи принесли мертвую голову бека. Она была уже очищена от грязи, вымыта. С мокрой черной бороды стекали розовые капли воды и крови.

— Ты еще послужишь мне, проклятый кяфир, — шепотом произнес Халходжа.

Он взял голову и осторожно положил в хурджун.

БЛУЖДАЮЩИЕ КОСТРЫ

— Русские убили Мадамина!

— Русские нарушили мир!

Стоустая молва потекла по Фергане и в ту же ночь докатилась до нас. Неведомо, кто принес ее. Во тьме трудно разглядеть лица, слышен лишь зловещий шепот. Мы в Намангане еще не знали, что произошло с беком и Сергеем Суховым, поэтому слухи поразили нас. Штабу бригады было известно одно: Мадамин и Сухов со взводом охраны выехали в Гарбуа и не вернулись. И еще — что разведка не нашла их следов. Но почему, каким образом гибель бека связывается с действиями наших войск? Неужели он снова вернулся к басмачам и убит во время боя? Где Сухов? Десятки вопросов возникали, и ни на один нельзя было ответить. И еще новость: басмаческие отряды, перешедшие на нашу сторону вместе с беком, подняли мятеж. Сегодня ночью многие сотни снялись и ушли в неизвестном направлении. Поднял зеленое знамя Аман-палван. Вокруг Намангана снова образовалась вражеская зона.