Конец проекта «Украина»

Поначалу подобные структуры, созданные американскими технологами, подчиняются тем, кто платит. Но когда платежи прекращаются и поток денег иссякает, такая сила становится абсолютно неуправляемой, неподконтрольной никому и начинает действовать по своей автономной логике. А так как в случае с Украиной это выходцы из этнических меньшинств Западенщины, то они не мыслят в категориях государства, они мыслят в категориях этноса, народности, общины, но лишённой изначальной сакральности. А с учётом всех социальных экспериментов последних десятилетий — в категориях банд, небольших групп, которые видят всю ситуацию сквозь призму своих интересов и совершенно не понимают, что такое государство, в чём его суть, механизмы функционирования. Такие силы всегда в конечном итоге выполняют антигосударственные функции, продолжают разрушать государственность даже в тот момент, когда формальная задача выполнена.

Здесь можно провести аналогию с Ираком, Ливией, Афганистаном, где, достигнув формальной цели свержения того или иного диктатора, американцы не могли остановить запущенные ими же процессы. Они не могли, с одной стороны, их больше финансировать, потому что они им были уже не нужны, с другой стороны, не финансируя их, они провоцировали их на некие свободные действия, на автономное принятие решений и на абсолютное беззаконие, которое усугубляло ситуацию. Этот же сценарий мы будем наблюдать на территории бывшей Украины после того, как американцы руками «Правого сектора» и других нацистских карателей расправятся с русскими. Нынешней же киевской хунте «Правый сектор» не нужен уже сейчас.

Исторические аналогии устранения Музычко и перспективы «Правого сектора»

В истории есть аналоги того, как поступают с подобными отработавшими силами, выполнившими свои исторические задачи. Наиболее яркая из них — «ночь длинных ножей», расправа над верхушкой СА после прихода Гитлера к власти. Опираясь на штурмовиков Рёма, Гитлер захватил и укрепил свою власть, но в дальнейшем всю их верхушку вырезал подчистую, а остальных рассеял либо влил в другие подразделения. Это прямая историческая аналогия. Ситуация с «Правым сектором» даже стилистически и эстетически соответствует именно «ночи длинных ножей». Штурмовиков «Правого сектора», особенно верхушку, сотников, ждёт именно эта судьба. Сашко Билый уже уничтожен, та же участь постигнет в конце концов и Дмитрия Яроша, и основных руководителей «Правого сектора», которые являются медийными фигурами, выступающими с открытыми лицами. Та же участь в конечном итоге постигнет и умеренных националистов типа Тягнибока. Всем им не мешало бы обратиться как раз к истории и посмотреть на то, что стало с руководством СА в гитлеровской Германии после прихода нацистов к власти.

Убийство Сашко Билого можно расценивать как чёрную метку для всех, как пример того, что будет с не подчинившимися узурпаторам власти активистами Майдана. До поры до времени они будут продолжать вести себя самоуверенно, суверенно, не обращая внимания на ту псевдоэлиту, что засела в Раде и правительстве, демонстрируя свою неподчинённость, считая, что народ что-то решает. Первая ласточка — Сашко Билый — уже есть. Остальным остаётся лишь ждать того же самого — расправы, своего часа расплаты.

Несмотря на формальные утверждения о проведении официального расследования убийства Музычко, в действительности никто ничего расследовать не будет, потому что никому не нужна правда о том, как, по чьему заказу и чьими руками был устранён Александр Музычко. Всё это будет спущено на тормозах. Формально какое-то расследование, вполне возможно, и будет проведено, но правду никто никогда не узнает. Может быть, спустя какое-то время после того, как нынешняя хунта будет снесена, правда и станет известна, но это будет уже никому не интересно.

В самом «Правом секторе» Музычко исполнял роль некоего безбашенного лидера, который оттенял Дмитро Яроша, делая его, в свою очередь, респектабельным, разумным лидером. Ярошу технологически было необходимо наличие такого абсолютно безумного Музычко, чтобы на его фоне выглядеть серьёзным политиком.

Эпизоды с выступлениями Билого, когда он с автоматом и ножом пришёл в Ровненский совет, были весьма показательны для российского зрителя. Однако то, что для российского зрителя показательно одним образом, для украинского зрителя — совершенно другим. Ибо в России и на Украине абсолютно разные информационные картины. То, что мы видим внутри России, совершенно не видит украинский зритель. И наоборот: то, что показывают там, говорят и пишут, не имеет доступа к российской аудитории. Это просто два разных мира, две разные системы координат. И две разные оценки. Находясь на Украине, телезритель узнаёт о том, что происходит, по телевизору. Но стоит выехать за пределы Украины, и картина меняется.