Конец пути

Ренни отыграла дебют недрогнувшей рукой, мрачновато и твердо, но вот теперь она запнулась и не смогла или не захотела ответить на мой вопрос.

- Он выгнал тебя из дому?

- Нет. Ты что, не понимаешь, зачем он меня сюда прислал? Пожалуйста, не заставляй меня объяснять! - На грани слез.

- Если честно, понятия не имею, Ренни. Мы должны переиграть сцену преступления на более внятный для анализа манер, так, что ли?

Что ж, на этом ее самоконтроль вышел весь; и она, понятное дело, принялась мотать головой. И так уж вышло, что Ренни показалась мне невероятно привлекательной. Просто до ужаса. Она явно многое пережила, перестрадала за последние несколько дней, и, как в случае с усталостью и силой, это придавало ей невыразимое очарование, свойственное порой глубоко страдающим женщинам. Во мне шевельнулось нежное, на любовь похожее чувство.

- Это все такой кошмар, я просто места себе не нахожу, - сказал я и положил ей руку на плечо. - Ты и представить себе не можешь, как я переживаю за Джо, и за тебя еще того сильней. Но по-моему, он пытается из всего из этого устроить какой-то балаган, тебе не кажется? Большей нелепости, чем прислать тебя сюда, и выдумать не выдумаешь. Это что, такой вид наказания?

- Никакой нелепости тут нет, это ты их всюду ищешь, - сказала Ренни со слезами в голосе, но очень убежденно. - Конечно, для тебя по-другому и быть не может, ты же никогда не принимал Джо всерьез.

- Да в чем дело-то, скажи ты мне, ради бога!

- Я не хотела тебя больше видеть, Джейк. И сказала об этом Джо. Он пересказал мне все, что ты ему тут наговорил вчера вечером, и сперва мне показалось, что ты все врал. Ты ведь, наверное, догадываешься, как я тебя ненавидела все это время, начиная с того момента, как ты ушел от меня утром; когда я рассказывала об этом Джо, я ничего не упустила - ни единой детали, - но только я во всем винила тебя.

- Ну и ладно. У меня все равно нет на этот счет своей точки зрения.

- Но я не могу тебя больше винить, - продолжила Ренни. - Это слишком просто и ничего не решает. У меня, должно быть, тоже нет своей точки зрения - и У Джо.

- Да иди ты!

- Он просто подавлен, совершенно подавлен. И я тоже. Но он не собирается уходить от решения проблемы или, скажем, принимать абы какое решение, чтобы залатать пробоину. Ты не представляешь, он как одержимый! Мне иногда казалось, что мы за эту неделю оба сойдем с ума. Просто пытка какая-то! Но Джо скорее даст разрезать себя на кусочки, а проблему подменять не станет. Поэтому я здесь.

- Почему?

Она повесила голову.

- Я сказала ему, что не смогу тебя больше видеть, неважно, виновен ты или нет. Он рассердился, сказал, что это мелодрама, что я ухожу от ответственности. Мне даже показалось, что он опять меня ударит! Но он, наоборот, успокоился - он даже занялся со мной любовью - и объяснил мне, что, если мы вообще собираемся из этой передряги выпутываться, надо быть предельно осторожными и не позволять себе выдумывать какие-то версии, которые помешают нам смотреть фактам в лицо. Самое лучшее, что мы можем сделать, это брать и брать факты приступом, чем чаще, тем лучше, и плевать на синяки и шишки. Он сказал, что на данный момент мы потерпели поражение, и единственный шанс хоть что-то спасти, это ни на минуту не оставлять проблему. Я сказала ему: еще несколько дней такой жизни, и я умру, а он говорит: я, может быть, тоже, но другого пути нет. Ты, наверное, и это находишь нелепым, ведь правда?

- Точка зрения отсутствует, - сказал я, имея в виду множественность точек зрения.

- Чего сейчас никак нельзя делать, считает он, так это терять тебя из виду или дать тебе потерять из виду нас. Поэтому он меня сюда и привез. Отказ видеться с тобой - уход от темы.

- Что ж, я чертовски рад тебя видеть, но, должен сказать, я всей душой за то, чтобы вообще не затрагивать тем, которые, с одной стороны, причиняют боль, а с другой - рождают вопросы без ответов. А ты - нет?

Она - да, вся как есть, это было видно невооруженным глазом.

- Нет, - решительно сказала она. - Я целиком согласна с Джо.

- Ну, чем тогда займемся? Поговорим о философии?

Голова из стороны в сторону.

- Джейк, Христа ради, скажи мне честно,

что ты думаешь о Джо.

- Я честно придерживаюсь целого ряда мнений, - улыбнулся я.

- Каких, например?

- Ну, во-первых - не по силе ощущения, - он само благородство.

Ренни разом засмеялась и заплакала.

- Он благороден, смел, силен, больше, чем кто бы то ни было, кого я знаю. А его несчастья - это несчастья рассудка, интеллекта и цивилизованности, потому что он квинтэссенция всех этих вещей. И во всех Соединенных Штатах равного ему не найти. Я серьезно.

Ренни настолько растаяла, что, будь у меня такое желание, я мог бы обнять ее сейчас без малейшего с ее стороны протеста.