Конец пути

— Вы уверены? Ну что ж, теперь это уже не слишком важно. Мифотерапия построена на двух допущениях: что человеческая экзистенция предшествует человеческой эссенции, если оба эти термина и в самом деле хоть что-нибудь означают; и что человек волен не только выбирать свою эссенцию, но и менять ее по своему усмотрению. И то и другое — недурные экзистенциалистские посылки, а истинны они или нет, для нас в данном случае не важно: в вашем случае они полезны.

И он стал объяснять основы Мифотерапии.

— В жизни, — сказал он, — не бывает персонажей, по сути своей основных или второстепенных. С этой точки зрения вся беллетристика, все биографические и большая часть историографических сочинений лживы насквозь. Всяк есть герой своего собственного романа. «Гамлета» можно пересказать от лица Полония и озаглавить «Трагическая история Полония, гофмейстера датского». Вряд ли он сам считал себя второстепенным персонажем в чьей-то там чужой истории. Или, допустим, вы шафер на свадьбе. С точки зрения жениха, он и есть тут главное действующее лицо; всем прочим, в том числе даже и невесте, уготовано играть свиту. С вашей же точки зрения, вся эта свадьба — не более чем проходной эпизод в увлекательнейшей истории вашей

собственной жизни, а жених с невестой играют в массовке. И вы сами принимаете роль второстепенного персонажа: вам, может быть, просто нравится

притворяться фигурой менее значительной, чем — и вы это прекрасно знаете — вы есть на самом деле, как это делает Одиссей, когда, преображенный, теряется среди свинопасов. И каждый участник свадебной церемонии видит себя именно протагонистом, который снизошел до того, чтобы зайти посмотреть на спектакль. В таком ракурсе беллетристика не ложь, а истинное воплощение свойственного человеку способа искажать действительность.

Далее, мы ведь не только главные действующие лица наших собственных историй, мы еще и сценаристы и отводим всем прочим участникам роль второстепенных персонажей. Но, поскольку ни одна человеческая жизнь не является, как правило, последовательным изложением одного и того же сюжета, нам постоянно приходится придумывать героя заново, а заодно — в соответствии с ним — и множество второстепенных ролей для всех остальных участников. Это общая закономерность. Если человек изо дня в день, с утра до вечера предстает в одном и том же образе, это означает, что либо он напрочь лишен воображения, вроде актера, способного играть одну-единственную характерную роль, либо же воображение у него настолько всеобъемлющее, что он во всякой частной жизненной ситуации видит эпизод некоего огромного сверхсюжета и способен таким образом все эти ситуации искажать, чтобы один и тот же герой был в состоянии с ними справиться. Но это в высшей степени нетипично.

Этот способ наделять людей ролями есть мифотворчество, а когда он применяется — осознанно или бессознательно, в целях защиты или повышения статуса собственного эго, — он и становится Мифотерапией. Вот мы и подошли к сути вопроса: ступор, каковой нашел на вас на вокзале, возможен исключительно в том случае, если по тем или иным причинам человек, его испытывающий, отказался от Мифотерапии. Тогда, на скамейке, вы не были ни главным, ни второстепенным действующим лицом: вы вообще не были действующим лицом. И, поскольку с вами такое однажды произошло, мне приходится объяснять вам вещи, с которыми другие люди рождаются. Это вроде как заново учить паралитика ходить.

Теперь: значительная часть так называемых жизненных кризисов случается именно оттого, что роль протагониста, принятая человеком для какой-то конкретной ситуации или ряда ситуаций, не отвечает ситуации, пришедшей ей на смену, или — что дает нам тот же результат — оттого, что человеку просто недостает воображения, чтобы исказить, приспособить новую ситуацию к прежней роли. Это сплошь и рядом происходит с родителями, когда вырастают их дети, или с любовниками, когда один из них начинает охладевать к другому. Если новая ситуация слишком значима, чтобы ее можно было игнорировать, человек может стать шизофреником — последняя, так сказать, маска — или просто невротиком. Как только вы начинаете говорить о человеческой цельности, данное обстоятельство нельзя не принимать во внимание, потому что цельный человек — это человек, верный тому сценарию, который он для себя написал.