Конец сказки

Боевики трепались еще минут десять, каждое слово жалило Андрея как отравленный дротик, брошенный в упор. Головорез, которого Андрей окрестил Моджахедом, предложил немедленно ехать в ущелье, чтобы помочь Витрякову взять пришельцев живыми или мертвыми. Ему возразили сразу несколько ртов, упомянув какого-то Цыгана, который, со своими ментами, уже перекрыл наглухо все выходы из катакомб, следовательно, беспокоиться не о чем, можно оставаться здесь, наблюдая за развитием событий со стороны, что, безусловно, исключительно удобно. Чувства, охватившие большинство бандитов, можно было легко понять. Во-первых, дичь не просто показала зубы, но и вонзила их, и весьма результативно, в кое-кого из охотников. Этот печальный, но поучительный пример охладил пыл уцелевших. Они вспомнили, что приехали на день рождения, а до праздничного стола рискуют не дожить. Во-вторых, в горах свирепствовала непогода, небо над вершинами стало черным, а потом поглотило их, столько там скопилось туч. В самом Ястребином пока было сухо, но все шло к тому, что и усадьбу скоро накроет. Грозовой фронт уже оккупировал большую часть небосклона, воздух пах дождем. Бандура подумал, что если бы Бонифацкий отдал соответствующий приказ, головорезам пришлось бы волей-неволей грузиться по машинам и ехать в пещерный город. Но, Вацик не спешил проявлять инициативу, он вообще зашел в дом и больше не появлялся на людях, во дворе, таким образом, установилось безвластие. Разброд и шатания, как наверняка выразился бы Бандура Старший. И, был бы прав.

Потом пошел дождь.

Когда громовые раскаты послышались совсем близко, на тянущемся к Ястребиному проселке появилась новая машина. Гангстеры заметили ее не сразу, хоть она волокла за собой такой пышный шлейф пыли, словно была торпедным катером, занятым постановкой дымовой завесы, чтобы скрыть от вражеских глаз целую эскадру линкоров.

– Кто это прется? – осведомился Моджахед, он оказался самым глазастым.

«Хотел бы я знать», – подумал Андрей, ощутив звенящую пустоту в животе и сухость во рту. Его охватили самые плохие предчувствия, представился Витряков с паяльной лампой или разделочным тесаком, слова Мотыля насчет того, что бывает разумно уйти, не дожидаясь, пока помогут, загремели в голове набатом.

За сотню метров до усадьбы машина сбросила скорость, пылевой хвост воспользовался этим, догнал и проглотил ее. Андрей разобрал перестук дизельного мотора, давно выработавшего ресурс, затем сверкнули включенные фары и автомобиль материализовался из клубов им же самим поднятой пыли, как джин из бутылки.

– Жора прикатил, – сказал один из бандитов и посторонился, пропуская условно белый грузопассажирский микроавтобус «Даф», на котором пыль лежала плотнее, чем пудра на обвисших щеках старой потаскухи.

– Шайтан, – фыркнул Моджахед, и закашлялся.

«Даф» остановился у двери, ведущей в подсобные помещения. Бандиты, чихая и матерясь, обступили вновь прибывшую машину, как голодные коты мусорный бак. Андрей в окне закусил губу, с ужасом ожидая, когда из машины покажется зверская физиономия Витрякова, который наверняка осведомится, не отбросил ли еще копыта киевский гондон, а, услыхав отрицательный ответ, велит подать его, канистру бензина и паяльную лампу. Через секунду Андрей облегченно вздохнул. Из-за руля вылез упомянутый бандитами Жора, оказавшийся крепко сбитым молодчиком лет тридцати пяти с лицом, взмокшим от пота. На Жоре были черный свитер с широким вырезом на волосатой груди, и грязные голубые «пирамиды».[42]

– Как там? – спросил Качок. Удостоив его злым взглядом вместо ответа, Жора налег на грузовую дверь в борту микроавтобуса. Она не подалась, с первого раза, видимо, замок заклинило на ухабах по дороге в Ястребиное.

– Ты чего, б-дь, оглох? – обиделся Качок. – Серные пробки в ушах?

– Ты спрашиваешь, как там? – осведомился Жора, вставляя в щель короткий стальной ломик. Дверь со скрежетом откатилась в сторону, обнажив внутренность грузового отсека. Он весь был забит какими-то мешками, Качок, в первый момент не понял, что за мешки? – Там – охуенно, Серега. На, б-дь, посмотри.

– Блядь, – пробормотал Качок, когда до него дошло. – Ни х… себе…

– Эй, помогите, кто-нибудь, – позвал Жора, утирая пот тыльной стороной ладони. Заглянувшие было в отсек головорезы отшатнулись, с проклятиями и ругательствами.

– Ерш твою мать! Что за х-ня?!

– Слепые, блядь?! – отдувался Жора, глядя на них исподлобья. – Слепые, мать вашу, я спрашиваю?! Трупов в жизни не видали?! Груз двести, вот что! В армии никто не служил?!

– Киевские Мотыля завалили, – добавил Жора, немного успокаиваясь. – Опупеть. Белю, и Бойца. И еще пацанов…