Конец сказки

– Тьфу, дурак. Епитимья тебе легкая будет – «Отче наш» каждый день читай. С утра трижды, после обеда трижды и перед сном трижды. И так три седмицы.

Иван начал считать, загибая пальцы. Сбивался, начинал сызнова.

– Три, три да три… – бормотал он. – Батюшка, а это зачем вообще?

– Это как зачем? – нахмурился архиерей. – Ты вообще-то в Христа-Спасителя веруешь, Иван?!

– Ну да.

– Ну а вера без молитвы праздна и даже мертва. Усвой сие.

– Ну так я ж ничего, я не того… Только так много-то зачем? Если б мне какой охламон стал бы вот так каждый день по три, да три, да еще три раза в уши одно и то же бубнить – так я б знаешь как осерчал!

– То ты, – наставительно сказал отец Онуфрий. – А Господу наши воззвания всегда приятны.

– Ну а тогда зачем только по три? Давай я по пять раз лучше буду – мне трудно, что ли? Давай я вот сейчас засяду, да все зараз ему и пробубню. Ты мне только на бумажке слова напиши… а, хотя погодь, у меня же молитвослов есть…

– Ты глупый совсем, чадо?! – аж глаза выпучил архиерей. – Ты считаешь, что если пять молитв вместо трех прочтешь, то Богу угодишь?! Ты с кем торгуешься?! Богу не количество нужно, а искренность! Иногда лучше уж вообще просто перекреститься, но чтобы от всего сердца!

– Искренность?.. – наморщил лоб Иван. – А можно мне тогда вообще не молиться, раз так? Невмоготу, батюшка.

Отец Онуфрий насупился, вздохнул и дал княжичу оплеуху.

– Ты что городишь, окаянный? – почти ласково спросил он. – Я же тебя святым крестом охерачу.

После этого Иван нахохлился и замолк. Слишком сложны были ему архиреевы словеса. Никогда он не мог полностью взять в толк – чего владыко от него хочет?

По счастью, тут они подошли к княжьему терему, и архиерей оставил Ивана в покое. Ибо на крыльцо как раз вступал косматый седой старик – в белой рубахе, с цепью на груди.

Всегнев Радонежич, старший волхв Даждьбога.

– Что-то пахнет здесь чем-то нехорошим, – поморщился отец Онуфрий, подчеркнуто не глядя на волхва. – Откуда бы это?

– А это попы утром являлись, накадили вонючим, – любезно ответил Всегнев Радонежич. – Ну да оно ничего: коли нос зажать, так не очень и пахнет.

Архиерей взялся за тяжеленный медный крест. Волхв перехватил удобнее березовый посох. Святые старцы глянули друг на друга волками, оскалились… но тут их взял за плечи еще один старец – да такой огромный, что обоих мог на плечи себе посадить.

– Будет, будет вам, – пробасил Илья Муромец. – Пойдемте, други. А то князь увидит, так ужо не порадуется, буде вы перед его теремом свару устроите. Яромирка, Бречиславка – айда за нами, что вы там отстали?

Глава 7

Из бояр в светлице сегодня был только мудрый Бречислав. Из воевод – только старый Самсон. Князь Глеб созвал на совет только самых ближних и доверенных. Тех, насчет кого полностью уверен был – Кащею не служат и служить не станут, златом его поганым не соблазнятся.

Девять человек только и сидело за столом. Кроме самого князя, боярина Бречислава и воеводы Самсона были святой отец Онуфрий и старший волхв Всегнев, были Илья Муромец и Овдотья Кузьминишна, младшая баба-яга.

И Иван с Яромиром, конечно. Это они ведь яйцо-то каменное добыли. Они в Тиборск Кащееву смерть привезли.

Оное яйцо утвердилось в самой середке стола. Тускло серело под светом лучины. Окна Глеб распорядился прикрыть ставнями. И для секретности, и так просто – чтоб глаза не слепило.

Князь с утра мучился головной болью, был зол и раздражен.

– Вот ты какое, значит, – мрачно сказал он, постукивая пальцами. – Маленькое. Невзрачное. Совсем куриное, только из камня.

– Утиное уж скорее, – хмыкнул Яромир. – Утка его снесла.

– Так. Утка. Вот что, дружка, расскажи-ка ты нам для начала обо всем по порядку. Вчера недосуг было, а сегодня мы вот все собрались – слушаем.

Яромир заговорил. Неспешно, с расстановкой он изложил все, что с ними этой зимой приключилось.

Когда дошел до битвы в капище, Муромец мерно закивал. Не с самого начала, но там он тоже был, видел. Помог разогнать навьев и расправиться со злонравным человеком-козлом.

Про Очокочи никто тут раньше слыхом не слыхивал. И никому про него интересно не оказалось.

А вот о коте Баюне выслушали со вниманием. Особенно – Всегнев Радонежич. Особенно – о том, как Иван случайно обернул его котенком.

– Молодильная колбаса, говоришь?.. – выпучил глаза волхв. – В жизни такой дурнины не слыхивал. Сам додумался, али подсказал кто?

– Сам… – потупил очи княжич.

– И что, вправду подействовало?

– Ага. Котенком стал.

– Эвона как, – подивился Всегнев. – Но это, наверное, только на кошек действует. Проверю потом. Живой воды-то я немного поднакопил, пока вас не было.

– Я тут подумал… – почесал в затылке Иван. – Может, если водицы-то не только в колбасу натолкать, но и хлеб на ней замесить… а потом вместе сложить… может, так оно еще крепче подействует?

– Молодильный ботербород ладишь? – осклабился Яромир. – Ты, Филин, его слушай, запоминай. Иванушка-то у нас, как оказалось, ведун посильней тебя.

– Недюжинного ума парнище, – согласился Муромец. – А по виду и не скажешь.