Конец света: первые итоги

Подозреваю, что после этого краткого изложения читатель решит, что его ждет некий модный трэш — нечто вроде избранной тусовки всем недовольных шутов, привычная галерея портретов в стиле fashion, припудренных светским кокаином. Люди малограмотные наверняка заклеймят «Nada существует», вбив свой гвоздь несправедливости и постаравшись принизить значение этой книги. И тем самым пройдут мимо знакового для нашего времени романа. Либерати — это Перек, поселившийся в отеле «Никко», это Модиано, подсевший на гашиш, это Пруст, прочитавший «Гламораму». Но в первую очередь это художник декаданса, косности и вялости снобов, лишенных католических ценностей. Безжалостная и хрупкая траектория жизни Патриса сродни религиозному гимну, в котором переплетаются (взаимно усиливаясь) все темы, обозначенные в предыдущем романе автора («Антология видений», 2004), — конец молодости, утрата роскоши, исчезновение прелести, воспоминание о счастье и ожидание смерти. Текст отличается неимоверной плотностью и точностью, благодаря чему выглядит более свежим и амбициозным (несомненно влияние «нового романа»: действие разворачивается как секвенция продолжительностью пять часов; упоминание имен знаменитостей в манере, присущей Жан-Жаку Шулю, возведено в ранг высокого искусства). Либерати с ухмылкой задается совсем не веселым вопросом: так что, это и была жизнь? Патрис Строгонофф — педофил, который спит исключительно со старухами, человек с опустевшим сердцем, день напролет занимающийся собственным вскрытием и наделенный мозгом, вызывающим у него асфиксию. Красота ему не дается, она его бежит, и он, превращенный в тень самого себя, чувствует, что и не жил по-настоящему, отчетливо сознавая, что его путь близок к завершению. Его ничем не примечательное утро похоже на все остальные — как голые манекенщицы в старых номерах «Vogue», что стопками хранятся у него в сортире. И мобильник, звонящий в пустоту. В вызываемом вами номере Бога нет.

«Nada существует» (выражение Фрэнсиса Бэкона, одновременно означающее, что ничего не существует и что наверняка существует только ничто) — это жемчужина горького смеха и отчаявшейся жестокости: «Если присмотреться получше, все на свете ужасно». Между тем это отнюдь не нигилистический роман, даже наоборот, — это ода 2007 году. Рассуждая в подобном юмористическом ключе о смерти, неизбежно прославляешь жизнь, хоть она и полна разочарований. Великая литература всегда подтрунивает над нашей недолговечностью.

//- Биография Симона Либерати — //

Помимо того что Симон Либерати — тот самый подвыпивший бородач, которого вы, возможно, несколько лет назад видели в передачах Тьерри Ардиссона, он еще и профессиональный писатель. Я имею в виду, что он довольно долго писал за других, то есть работал литературным негром и журналистом. В ХХ веке он в течение короткого промежутка времени даже был «главной редакторшей» журнала «Cosmopolitan» (по его собственным словам). Первый роман «Антология видений» («Anthologie des apparitions», издательство «Flammarion», 2004) был данью восхищения молодыми девчонками в мини-юбках, которые в 1970-х фланировали на высоких каблуках по Елисейским Полям и Матиньону, а кончили в притонах Сен-Тропе. Книга «Nada существует» («Nada existe»), более странная, длинная и оригинальная, стала путевым дневником поколения, отказавшегося от путешествий. Третий роман, искрометная «Гипержюстина» («L’hyper Justine»), в 2009 году был удостоен премии Флора. Симон Либерати родился в 1960 году в Париже, но он является одним из самых выдающихся романистов XXI века. В настоящее время он работает над повестью об автомобильной аварии, в которой погибла киноактриса Джейн Мэнсфилд. Жалко, что Дж. Г. Баллард эту книгу уже не прочитает.

Номер 72. Джеймс Солтер. Сжигая дни (1997)