Конец цепи

Темное утро сделало его невидимым. Впрочем, он не встретил никого, от кого стоило прятаться. Дорога, по которой он шел, вела назад в горы и заканчивалась у гигантских железных ворот, откуда он сам выбрался, и единственный автомобиль, проехавший мимо за все время его странствования, был тот, который привез груз, еду, или почту, или, пожалуй, лекарства. О чем бы там ни шла речь, в любом случае подобное его больше не волновало, поскольку он был свободен. И уже начало светать, когда он проехал. Всего в нескольких метрах от беглеца, но даже не заметив, что он там находился.

В конце концов горы остались у него за спиной.

Он шел вдоль извилистых дорог, мимо альпийской деревушки, как бы появившейся с рекламного плаката в туристическом агентстве, но здесь существовавшей в реальности, и через несколько часов автострады стали шире и двухполосными в каждом направлении, и движение увеличилось за счет людей, спешивших мимо.

И там на одной заправочной станции он угнал грузовик.

А в Инсбруке его подобрала красная «Тойота Рав-4».

И довезла до Берлина.

А потом уже все пошло не по плану.

Мужчина, которого он искал, носил фамилию Уоткинс, точно как она.

Его квартира находилась напротив парка треугольной формы во Фридрихсхайне, одного из тех, которые в течение короткого времени служили ему домом, прежде чем он перебирался дальше, и, пожалуй, поэтому любые странности там бросались ему в глаза. У тротуара стояли припаркованными два темных автомобиля. Мужчины за рулем читали газеты с наигранной беспечностью. Слишком явно в любом случае.

За Уоткинсом наблюдали. Пожалуй, они знали, что Крауз будет искать его, естественно, заметили его исчезновение, и, пожалуй, заставили ее рассказать все, и сейчас караулили здесь.

И все равно не автомобили зародили в его душе сомнение.

Его терзало какое-то неприятное ощущение.

Оно появилось во время поездки из Инсбрука, и он пытался избавиться от него, надеялся, что просто начинается простуда, но опять же откуда ей было взяться?

В общем, он остановился на расстоянии. Наблюдал за теми, кто следил за подъездом.

И держал в руке конверт, который якобы мог спасти мир.

Именно так она сказала.

Да, он был бездомный, но не дурак. И знал, что не сможет спасти мир, если заразит его, делая это.

Было утро, но время сейчас потеряло свое значение для них.

А телевидение старательно лило воду на ту же мельницу, не давало им прийти в себя, постоянно показывало одни и те же картинки больницы и авиакатастрофы и представителей власти, не желавших говорить, снова и снова возвращаясь к ним, подобно корове, периодически отрыгивающей траву, пусть с каждым разом в ней остается все меньше питательных веществ.

Они спали, но только по очереди. Сидели каждый в своем кресле, словно было неуважительным ложиться. Как будто что-то могло измениться, если бодрствовать. Словно случившееся удалось бы исправить в нужный момент, и сейчас требовалось не проспать его.

Альберт ждал за рулем, когда Лео спустился вниз с крыши.

Кристина конечно же погибла. Здание отеля огородили, и им не удалось подойти близко, но, насколько они могли судить, там велись спасательные работы, и собаки искали живых людей. А она упала с крыши, оказалась под тоннами камней и не имела ни единого шанса.

Полиция поинтересовалась, что они здесь делали. Альберт занервничал, и, в конце концов, они не видели больше причин оставаться.

Сели в машину и поехали по автостраде А10. Повернули на восток, и их единственной целью стало выбраться из Амстердама, а когда стали слипаться глаза от усталости, парализующей все тело, стоило адреналину ослабить хватку, и никто больше не осмелился сесть за руль, их устроил первый попавшийся на пути мотель. А сейчас наступило утро, но они по-прежнему пребывали там, где расположились, как только вошли.

И не произнесли ни слова за все время.

А потом ночь прошла.

И тишина сменилась шумом воды в душевых кабинках в номерах по соседству, шарканьем ног в коридоре, когда кто-то спешил на завтрак, скрипом колесиков сумок, которые катили к выходу, чтобы выписаться и отправиться по новым дорогам к новым мотелям.

Лео первым из них сделал вдох и задержал воздух в легких в качестве сигнала, что он собирается заговорить.

– Я вижу Альпы, – сказал он.

Альберт посмотрел на него. Знал, куда парень клонит, но ничего не ответил.

Письмо Жанин. Он тоже постоянно прокручивал его в голове, Альпы, и все имена, и «найди меня». И, черт возьми, каким образом, хотел бы он знать?

– Значит, в любом случае, – сказал Лео, – наш путь лежит в горы.

Альберт по-прежнему полулежал в кресле. Продолжал смотреть на Лео.

– Ты же знаешь, что не обязан этого делать, не так ли?