Конец Вечности

Фактически единственным указанием на то, что перемена произошла, стало появление рядом с Мэнфилдом (у которого вдруг сделался утомленный вид) Бринсли Шеридана Купера, который слегка отощал, но визуально старше не стал.

Твиссел отреагировал на нее самым что ни на есть неожиданным образом. Это было совсем не в его стиле, и тем не менее двое пораженно наблюдали, как Твиссел у них на глазах рыдает от искреннего облегчения.

Купер оставался в Вечности немногим дольше физиосуток. Все эти часы он казался немного удивленным, немного не в себе, словно так и не свыкся до конца с возвращением в Вечность.

— Если бы вы только знали, — повторял он снова и снова, — как я себя почувствовал, добравшись до газет. Сами понимаете, мне нужно было выяснить, какой это день. Но оказалось, что я в 1931-м! Я подумал, с ума сойду.

— Но как тебе пришла в голову мысль подать объявление, мальчик мой? — спросил Твиссел. — Это же гениально.

— Я несколько месяцев не мог до этого додуматься. Если бы вы только знали... что я перепробовал... Я пытался вырезать надписи на камнях, но обнаружил, что не знаю, как это сделать без макилвейнов-ского скальпеля. Потом стал размышлять, как бы в архивы пробраться. Два месяца я пытался найти работу в одной из правительственных типографий, но там у них какая-то особая государственная служба, а показать им свидетельство о рождении я, конечно, не мог. Вдобавок я угодил в разгар экономической депрессии. Мой запас слитков таял...

— Очутись ты двумя годами позже, — сухо прокомментировал Мэнфилд, — золото сослужило бы тебе дурную службу.

И начал объяснять Твисселу:

— В определенный период частное владение золотом у них было нелегально...

— В любом случае, — произнес Купер, — мне наконец явилась мысль о том журнале, с которым мы столько работали, Наставник Мэнфилд. Сначала я подумывал опубликовать там какое-нибудь сообщение на диалекте шестидесятого тысячелетия — ну, для Компьютера Твиссела. Но они не приняли к печати объявление, смысла которого не понимали, так что я попытался снова, на первобытном английском. Я знал, что Наставник Мэнфилд поймет. И в тот самый день, как объявление увидело свет, на почте меня ждала телеграмма Наставника Мэнфилда. Вот это да!

Твиссел обратился к юноше:

— Тебе снова придется покинуть Вечность. Ты понимаешь это, не так ли? Твоя работа еще не завершена.

— Ничего страшного, — жизнерадостно ответил Купер. — Теперь, после того, что я испытал, у меня не возникнет никаких трудностей. Когда я не обнаружил активности темпорального поля, необходимого для реактивации, я понял, что произошло несчастье. Я почувствовал себя таким потерянным... А в 24-м, по крайней мере, я буду знать, что могу вернуться. Клянусь Временем, да я сейчас настолько уверен в своих силах, что если не найду Харви Мэл-лона сразу, то еще подумаю, а не проще ли будет назваться его именем и самому принести на Землю темпоральное поле. Итак, будьте уверены, с вашей помощью я справлюсь.

Над его головой скрестились взгляды Твиссела и Мэнфилда.

11

Они сидели вдвоем. Никого больше. Снова.

Твиссел задумчиво проговорил:

— Как знать, а вдруг именно так все и должно было обернуться?

— О чем ты? — спросил Мэнфилд.

— Ты же слышал его реплику насчет того, чтобы занять место Мэллона. И ты знаешь, что он это сделает. Однако овладела бы им такая решимость, не очутись он прежде в 20-м столетии? Нашел бы в таком случае цикл завершение?

Мэнфилд мрачно подумал: Ну вот, он уже старается загладить свою оплошность. Он пытается убедить себя, что эта ошибка вовсе не была ошибкой, но лишь очередным проявлением гения Твиссела.

Вслух он ответил:

— Почем нам знать?

— Я это чую. Даже Компьютерам иногда стоит полагаться на интуицию. Я убежден, что Купер принадлежал 20-му, равно как и 24-му. Первобытная Реальность нерушима.

— Неделю назад ты был иного мнения. Ты говорил, что изменение произошло в Вечности, а не в первобытной эре.

Твиссел пренебрежительно отмахнулся.

Мэнфилд настаивал:

— А и правда, почем нам знать? Представь, что Купер изменил Реальность. Мы бы изменились, наши воспоминания — тоже.

Твиссел фыркнул.

— Ничего не поменялось, я же тебе говорю.

— Почему бы и нет? Первоначально Купер предполагал дать объявление на языке шестидесятого тысячелетия. Разве не напрягло бы это Реальность? А потом вот это объявление, которое он смог протолкнуть. Сколько еще людей между 20-м и 24-м натыкались на него и удивлялись, что делает изображение грибовидного облака в журнале 1932 года? Представь, что кто-нибудь из них взглянул на первые буквы слов и составил из них английское слово, означающее атом. Купер там провел почти шесть месяцев. Я — почти два дня. За это время...

— Факт остается фактом, — упрямо отрезал Твиссел. — Ничто не изменилось. Почему ты упрямишься, отрицая это?