Конец вечности

Он с трудом подавил желание обнять ее, успокоить, хотя бы взять за руку. Ну зачем ему понадобилось возвращаться в первое же возможное мгновение? Словно какая-то злая сила все время толкала его на опрометчивые поступки. Он только напугал ее своим неожиданным появлением.

Но в глубине души он хорошо понимал, чем вызвана его торопливость. Инструкция давала ему два запасных дня. Чем раньше он вернется, тем больше шансов на успех, тем меньше вероятность, что он попадется. А с другой стороны, такая спешка таила в себе новую опасность. Он легко мог ошибиться в настройке и войти во Время раньше того момента, когда он покинул Нойс. Что тогда? Первое правило, которое он выучил, работая Наблюдателем, гласило: человек, дважды входящий в один и тот же отрезок Времени в одной и той же Реальности, рискует встретить самого себя.

Почему-то этого следовало избегать. Почему? Харлан не знал. Он только был совершенно уверен, что у него нет ни малейшего желания встречаться с самим собой. Ему не хотелось взглянуть в глаза другого, более раннего (или позднего) Харлана. Кроме того, это было бы парадоксом, а Твиссел любил повторять: «Во Времени нет ничего парадоксального, но только потому, что само Время всячески избегает парадоксов».

И пока в голове Харлана проносились эти бессвязные мысли, Нойс не отрываясь смотрела на него своими большими лучистыми глазами. Затем она подошла к нему и, положив свои прохладные ладони на его пылающие щеки, тихо спросила:

– У тебя неприятности?

Каким нежным и любящим показался Харлану ее взгляд! Неужели он ошибается? Ведь она уже добилась своего. Что еще ей нужно? Сжав ее руки, он глухо сказал:

– Хочешь пойти со мной? Только сразу. Не задавая вопросов.

– Так надо? – спросила она.

– Надо, Нойс. Это очень важно.

– Идем, – сказала она так просто и буднично, словно ей каждый день приходилось отвечать согласием на подобные просьбы.

У входа в капсулу Нойс на мгновение замешкалась, но тут же преодолела свой страх и вошла.

– Мы двинемся по течению Времени, Нойс, – сказал он.

– Это значит в будущее, да?

В капсуле раздавалось тихое гудение, свидетельствующее о том, что приборы включены. Харлан незаметно надавил локтем на пусковой рычаг.

Ни с чем не сравнимое чувство «движения» сквозь Время не вызвало у нее тошноты, как опасался Харлан. Она сидела притихшая, спокойная и такая красивая, что при взгляде на нее у Харлана замирало сердце, и плевать ему было на то, что, проведя ее – человека из Времени – в Вечность без специального разрешения, он нарушил закон.

– Эндрю, что означают эти цифры? Годы? – спросила она.

– Нет, Столетия.

– Ты хочешь сказать, что мы перескочили через много тысяч лет? Уже?

– Да.

– Но я ничего не заметила. – Она огляделась. – А как мы движемся?

– Не знаю, Нойс.

– Не знаешь?

– В Вечности есть много вещей, которые трудно понять.

Цифры на счетчике Столетий сменялись все быстрее и быстрее, пока не слились в туманное пятно. Харлан разгонял капсулу на предельном темпоральном ускорении. Повышенный расход энергии мог быть замечен на Энергоподстанции, но Харлан сомневался, чтобы кто-нибудь из инженеров заподозрил неладное. Никто не ждал их у входа в Вечность, когда он вернулся вместе с Нойс, и одно это гарантировало девять десятых успеха. Сейчас ему оставалось только спрятать ее в безопасном месте.

– Вечные не всеведущи, – проговорил он после паузы.

– А я даже не Вечная, – пробормотала Нойс, – я знаю так мало.

У Харлана екнуло сердце. Все еще не Вечная? Но ведь Финжи утверждал…

«Оставь, – просил он себя, – не копайся. Она пошла за тобой. Она улыбается тебе. Не искушай судьбу. Что еще тебе надо?»

И все-таки он спросил:

– Ты веришь в бессмертие Вечных?

– Видишь ли, они сами называют себя Вечными, и поэтому все уверены, что они живут вечно. – Она лукаво улыбнулась. – Но я знаю, что это неправда.

– Значит, ты не веришь?

– После того как я поработала в Вечности – нет. Люди, которые живут вечно, не разговаривают так, и потом, там были старики.

– И все же ты мне сказала той ночью, что я никогда не умру.

Все еще улыбаясь, она придвинулась поближе к нему.

– А я подумала: кто знает?

– А как Времяне относятся к тому, чтобы стать Вечными? – Харлан хотел задать вопрос непринужденно, но в голосе против его воли проскользнула напряженная нотка.

Ее улыбку как рукой сняло. Почудилось ли ему или она действительно покраснела?

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне интересно.

– Все это глупые выдумки, – ответила она, – мне не хочется о них говорить.

Нойс опустила голову и принялась рассматривать свои ногти, которые тускло поблескивали в слабо освещенной капсуле.

– Зачем тебе понадобилась моя любовь? – вдруг спросил Харлан.

Она чуть побледнела, откинула назад свои длинные волосы и очень серьезно посмотрела ему прямо в глаза:

– Раз уж тебе так необходимо знать – у нас есть поверье: любовь Вечного делает девушку бессмертной. А я не хочу умирать. Это одна причина.

– Ты же сказала, что не веришь этим бредням.

– А я и не верю. Но ведь попытка – не пытка. Особенно если учесть вторую причину.