Конец Великолепного века, или Загадки последних невольниц Востока

В тот миг, когда он протягивал руку, чтобы коснуться ее, она исчезала в облаках дыма. Торжественно входили жрецы, и посвященный объявлялся равным богам. Затем ему отводили место на пиршестве мудрейших, где он мог отведать от самых изысканных блюд и вкушать лившуюся рекой земную амброзию. Он сожалел лишь об одном — что не мог дольше любоваться явившемся ему божеством, которое даже одарило его улыбкой… Вскоре богиня непременно посетит его в сновидениях… Долгий сон, вызванный, вероятно, подмешанным соком лотоса в его чашу во время пиршества, позволял жрецам перенести его за несколько лье от Мемфиса, на берег знаменитого озера, которое и по сей день носит название Карун (Карон). Все еще спящего, его клали в лодку и на ней переправляли в провинцию Файюм, дивный оазис, и в наши дни называемый краем роз. Там есть глубокая долина, отделенная от остальной местности пропастью, вырытой людьми; в этой долине жрецам удалось собрать все богатства, рассеянные щедрой природой по миру. Деревья из Индии и Йемена с густой листвой и необычными цветами растут рядом с самой пышной растительностью египетской земли. Прирученные животные оживляли эти чудесные декорации, и посвященный, которого спящим переносили на лужайку, пробуждался в окружении самых совершенных творений природы. Он вставал, вдыхая свежий утренний воздух, возвращаясь к жизни под лучами так давно не виденного им солнца, слушал прекрасное пение птиц, любовался благоухающими цветами, зеркальной гладью озер с берегами, поросшими папирусом и усыпанными цветами красного лотоса, меж которых бродили розовые фламинго и ибисы. Но эта тишина казалась безжизненной, и как бы для того, чтобы вдохнуть в нее жизнь, появлялась женщина, непорочная дева, такая юная, словно сама она вышла из грез, такая прекрасная, что, подойдя ближе, можно было узнать в ней восхитительные черты Исиды, явившейся ему сквозь пелену дыма, — такой была божественная спутница, предназначенная в награду ликующему посвященному.

Я счел, что пора вмешаться в этот образный рассказ.

— Мне кажется, — прервал я его, — что вы рассказываете мне историю Адама и Евы.

— Очень похоже, — согласился он.

И в самом деле, последнее столь приятное и неожиданное испытание египетского обряда посвящения напоминало то, о котором рассказывал Моисей в Книге бытия. В этом чудесном саду росло дерево, плоды которого были запретны для попавшего в рай неофита. То, что эта последняя победа над собой была непременным условием посвящения, подтверждают найденные в Верхнем Египте барельефы четырехтысячелетней давности. На них изображены стоящие под деревом мужчина и женщина: она предлагает спутнику, с которым делит одиночество, отведать плод с дерева. Вокруг ствола обвился змей, воплощающий Тифона — бога зла. Чаще всего случалось именно так, что посвященный, выдержавший все физические испытания, поддавался на это искушение и изгонялся из земного рая. В наказание он должен был бродить по свету, неся людям наставления, полученные от жрецов.

Если же ему удавалось устоять перед последним соблазном, что случалось крайне редко, он становился равным царю. Его с триумфом возили по улицам Мемфиса и объявляли святым.

Не выдержав этого испытания, Моисей был лишен столь желанных почестей. Оскорбленный, он начал открытую войну против египетских жрецов, боролся с ними, используя их же науку и чудеса, и в конце концов с помощью заговора освободил свой народ.

^{Один из этапов египетского обряда посвящения напоминает историю Адама и Евы, описанную Моисеем в Книге бытия. Гравюра Альбрехта Дюрера}

Прусский офицер, поведавший мне об этом, несомненно, был духовным сыном Вольтера. Кроме того, на него явно повлияло скептическое отношение к религии, свойственное эпохе Фридриха II. Я не удержался, чтобы не сказать ему об этом.

— Вы ошибаетесь, — заметил он, — мы, протестанты, привыкли все анализировать, но от этого паша вера не страдает. Если доказано, что легенда о земном рае, яблоке и змее была известна древним египтянам, это вовсе не ставит под сомнение ее божественную сущность. Я даже склонен думать, что это последнее испытание было мистическим воплощением сцены, происшедшей в первые дни сотворения мира. Почерпнул ли это Моисей у египтян, владеющих древней мудростью, или же воспользовался собственными впечатлениями, когда писал Книгу бытия, но, как бы то ни было, это не умаляет изначальной истины. Триптолем, Орфей и Пифагор подвергались тем же испытаниям; первый основал Элевсинские мистерии, второй — таинства кабиров Самофракии, а третий — мистические союзы Ливана.