Конец всех песен

— Жестокая? Я никогда не видел счастливее их. Мне хочется присоединиться к ним. Я не могу понять тебя, Амелия. Когда-то ты пыталась убедить меня, как убеждены теперь они. Сейчас, когда я готов быть убежденным, ты отговариваешь меня!

— Ты намеренно туп.

— Совсем нет, Амелия.

— Ты должен помочь Гарольду. Его нужно предупредить об обмане.

Начался другой гимн, громче, чем первый:

Есть ужасный АдИ вечная боль,Там грешники обитают вместе с дьяволамиВо мраке, огне и цепях…

Джерек попытался говорить, но она закрыла уши, покачала головой и отказалась слушать его мольбы о возвращении вместе с ним.

— Мы должны обсудить, что происходит с нами… — это было бесполезно.

О, спаси нас, Господи, от того пагубного пути,По которому идут грешники,Обреченные на пламя, как соломенная мякина,Нет более ужасной участи.

Джерек пожалел что это не тот гимн, которому научила его Амелия, когда они жили вместе на его ранчо. Он был бы не прочь присоединиться к ним, раз было невозможно разговаривать с ней, Джерек надеялся, что они споют его любимое «Все вещи яркие и красивые» — но каким-то образом догадался, что этого не будет. Исполняемый Гимн был ему не по вкусу, то ли из-за мелодии (слишком монотонной) или по словам, которые, как он считал, противоречили выражению лиц певцов. Как только гимн закончился, Джерек поднял голову и начал петь высоким голосом:

О, Парадиз! О, Парадиз!Кто не жаждет покоя?Кто не ищет счастливую землю,Где они найдут все что любят;Где преданные сердца и истина

всегда в почете!Все ищут эту землюПод святым взором Бога.О, Парадиз! О, Парадиз!Мир стареет.Кто откажется от покоя и свободы,Где любовь никогда не остывает…

— Превосходные излияния, мистер Корнелиан, — тон Гарольда Ундервуда противоречил смыслу его слов. Он казался обескураженным. — Тем не менее, мы возносим хвалу за наше спасение…

— Плохие манеры? Я глубоко сожалею. Я всего лишь был тронут…

— Ха! — сказал мистер Ундервуд. — Хотя мы и были сегодня свидетелями чуда, я не могу поверить, что возможно обратить в веру одного из приближенных Сатаны. Вы не обманите нас теперь!

— Но ты обманут, Гарольд! — закричала его жена. — Я уверена в этом.

— Не слушайте соблазнов, братья, — сказал Гарольд Ундервуд полицейским. — Даже сейчас они пытаются сбить нас с толку.

— Я думаю, вам лучше уйти, сэр, — сказал инспектор Спрингер Джереку. — Это частное собрание, и я не удивлюсь, если окажется, что вы нарушаете закон о невмешательстве. Определенно можно сказать, что вы вызываете беспорядки в общественном месте.

— Вы действительно видели Бога, инспектор Спрингер?

— Да, сэр.

— Аминь, — сказали сержант Шервуд и двенадцать полицейских.

— Аминь, — сказал Гарольд Ундервуд. — Господь дал нам Слово и мы понесем это слово всем людям мира.

— Уверен, вас всюду хорошо примут, — Джерек с охотой поощрил его. Герцог Королев говорил мне только недавно, что есть большая опасность заскучать без внешних стимулов, к которым мы привыкли. Вполне возможно, мистер Ундервуд, что вы всех нас обратите в веру.

— Мы вернемся в наш собственный мир, сэр, — сказал ему мягко сержант Шервуд, — как только это будет возможно.

— Мы побывали в самой глубине Ада и все же были спасены! — воскликнул один из констеблей.

— Аминь, — сказал рассеянно Гарольд Ундервуд. — Сейчас, если вы любезно позволите нам продолжить наш молебен…

— Как ты намерен вернуться в 1896 год, Гарольд? — взмолилась миссис Ундервуд. — Кто возьмет тебя?

— Господь, — ответил ее муж, — поможет. — Он добавил своим старым язвительным тоном. — Я вижу ты проявилась в своих истинных красках, Амелия.

Она покраснела, уставившись вниз, на свое платье.

— Вечеринка, — пробормотала она.

Он поджал губы и повернул голову, сверкнул глазами на Джерека Корнелиана.

— Полагаю, ваш хозяин все еще имеет власть здесь, поэтому я не могу приказать вам…

— Если мы помешали, я снова прошу прощения, — Джерек поклонился. Должен сказать, мистер Ундервуд, что вы выглядите гораздо счастливее в некоторых аспектах, чем перед вашим видением.

— У меня появились новые обязательства, мистер Корнелиан.

— Высшего свойства, — согласился инспектор Спрингер.

— Аминь, — сказал сержант Шервуд и двенадцать констеблей. Их шлемы кивнули в унисон.

— Ты глупец, Гарольд! — сказала Амелия дрожащим голосом. — Ты не видел Бога! Тот, кто обманул тебя ближе к Сатане!

Особенная самодовольная улыбка появилась на губах Гарольда Ундервуда.