Конго Реквием

– В связи с инсультом? Моему отцу было шестьдесят семь: вполне почтенный возраст. Найдите врача, который подпишет разрешение на похороны. Впишите свидетельство о смерти во французский реестр актов гражданского состояния. Я буду в Киншасе к вечеру. Отыщите меня на взлетном поле в Нджили[89] и привезите копии свидетельств, должным образом заверенные, и разрешение на транспортировку тела. Я хочу вылететь в Париж рейсом в 22:00 вместе с останками отца. Я и ночи больше не останусь в Конго. Не стоит затягивать это дело.

Дипломат помолчал, но эта пауза была согласием.

– Отследите прибытие самолета и ждите у трапа, – закончил Эрван.

Нажимая отбой, он увидел, как идет русскоф в сопровождении двух негров, тащивших нечто вроде ящика из плохо отесанного дерева, который мог сойти за гроб.

81

На протяжении своей карьеры Эрван повидал достаточно трупов, чтобы в точности представлять себе все этапы физического распада: окисление крови, автолиз тканей, трупное окоченение, затем бледность, а тем временем бактерии и грибки развивают бурную деятельность, вызывая образование газов, из-за которых тело приобретает зеленоватый оттенок и раздувается, и так до полного разложения. Не считая ускоряющей распад деятельности легионов смерти: насекомых-трупоедов.

Эрван подозревал, что при здешней жаре процесс пойдет бурно. Было бесполезно искать холодильную камеру в аэропорту Лубумбаши: тело перенесли в ангар для хранения органических товаров – пространство, выложенное потрескавшимся кафелем, усыпанное красной пылью, которое провоняло гнилыми фруктами. Положив доску на два пустых бочонка из-под мазута, он велел принести несколько ведер воды и моющее средство для пола.

– Убирайтесь! – приказал он Чепику и двум африканцам после того, как они уложили тело отца.

Он раздел его, потом, с губкой в руке, принялся за работу. Эрван представления не имел, к чему это приведет, – возможно, затхлая вода усилит гниение еще больше. Возможно, моющее средство разъест плоть отца. Но в одном он был уверен: необходимо смыть засохшую кровь перед тем, как класть тело в гроб.

Он начал со ступней и перешел к ногам. Продолжая тереть, он мысленно произносил надгробную речь. Никто никогда не догадывался о тайных мотивах, движущих Морваном. В каждое мгновение его бытия это Kleiner Bastard реагировал и боролся. Это убийца Кати всю жизнь бил собственную жену, заставляя ее расплачиваться, снова и снова, за ночь 30 апреля 1971-го. Это коп-психопат, во власти внутренних голосов и галлюцинаций, лавировал, повинуясь только инстинкту, в дебрях политики, процеживая самые темные воды Франции и Африки, чтобы намыть в них деньги для своих детей.

Грудная клетка. Эрван сосредоточивался на каждой пяди, лишь бы не видеть целое – посеревшую вялую кожу, обрюзгшую массу со слоновьими складками. Он действовал на автопилоте. Настоящий Эрван пустил мысли на самотек, пытаясь осознать последние открытия. Не так-то просто. Значит, сам он не сын Мэгги, а сын медсестры, убитой его собственным отцом, которым манипулировали истеричка-хиппи и чокнутый психиатр, запавший на нее. Действительно непросто

.

Руки, плечи – он страшился добраться до самих ран на горле, обведенных черной каймой разрывов. Эрван вырос рядом с убийцами своей матери – как дети аргентинских диктаторов, усыновленные палачами их родителей. В глубине души он не был так уж удивлен столь экстравагантной историей, – по крайней мере, она объясняла хаос, в котором он был воспитан. Жестокость отца. Покорность его жены. Отказ Морвана рассказывать хоть какие-то подробности о своем происхождении и фанатичное стремление утвердить псевдобретонские корни. Верь в интуицию или не верь, копайся в подсознании или плюнь на него, но Эрван всегда чувствовал, что за адом их семейного очага скрывается темная тайна. Безотчетно он отправился в Африку не только в поисках истины о Кати Фонтана, но и в поисках корней собственной семьи. Пробуждение было тяжелым. Настоящее крутое похмелье.

Шея. Он погрузил губку в грязную воду в ведре и закрыл глаза, чтобы смыть свернувшуюся кровь с ран. Заставил себя думать о возвращении в Париж. Он не понимал, что чувствует. Не истина, а ледяные глыбы обрушились ему на плечи. Он был как те альпинисты, попавшие под обвал, которые не чувствуют боли и думают, что избежали худшего, – а на самом деле они разрезаны надвое.

Туалет мертвеца был окончен. Неплохо. Теперь следовало немедля уложить его в короб: в закрытом помещении, казалось, было вдвое жарче. Возник логичный вопрос: а герметичен ли багажный отсек самолета – рейс на Киншасу отправлялся в пять дня. Если нет, тело нужно заморозить, или оно взорвется. Он предпочел не представлять себе это воочию.