Конгрегация. Гексалогия (СИ)

Курт кивнул, молча развернувшись, и свернул направо, зашагав быстрее. Теперь уже было слышно, как словно назревает в безоблачном и безлунном небе гроза – нечто похожее на громовые раскаты доносилось издалека, и голоса невидимых псов слышались уже отчетливо и громко; темнота, прореженная невидимым светом, снова стала гуще и точно бы потяжелела…

Когда впереди, в мутной темени, мелькнул отсвет огня, Курт остановился на миг, переглянувшись с помощником, и двинулся вперед снова, ускорив шаг, переходя почти на бег, пытаясь не выпустить из виду крохотное, дрожащую пламенную точку. Над головой уже отчетливо слышался перестук копыт, словно десятки тяжелых коней гнали по хорошо утоптанному тракту; Бруно рядом на ходу бросил взгляд в небо и, едва не споткнувшись, побежал дальше, побледнев и сжав губы…

Огненная точка приблизилась, выросла, став сначала небольшой кляксой, потом широким пятном, распалась надвое, и впереди отчетливо вырисовался силуэт человека, освещенного двумя факелами, воткнутыми в землю. Руки его были сложены у груди, точно он прижимал к себе нечто – крепко и жадно, словно любимого ребенка после долгой разлуки.

Курт придержал шаг, доставая арбалет на ходу, вслепую нашарив стрелу и зарядившись, и Бруно, выдернув меч, скептически скосился на холодно блеснувшее полотно. По пальцам можно было пересчитать те случаи, когда оружие играло решающую роль в подобных ситуациях… Хотя – нет; подобных еще не было…

Человек между двух факелов стал виден четче, и даже можно было уже в подробностях разглядеть его – острый чуть с горбинкой нос, вьющиеся темные волосы, черты лица, и впрямь чем-то напоминающие кастильские, теплый камзол типичного горожанина, которого ничем не выделишь из толпы…

– У него в руках, – тихо проговорил Бруно, застопорившись, и Курт тоже остановился, всматриваясь.

К груди, обхватив обеими ладонями, чародей прижимал нечто похожее на одну из тех коробочек, что остались лежать на столе в доме раввина; губы его шевелились, произнося не слышимые отсюда слова, и пламя факелов подрагивало, точно от ветра, в такт их движениям…

– Ну, давай, – шепнул Курт, – оправдай свое жалкое существование, книжный червь. Что мне делать? Попытаться снять его отсюда? Или и этот тоже выкинет какой-то финт, и я нас только подставлю? Вспоминай все, что знаешь, библиотечная крыса.

– Книг по еврейской магии у нас нет, – огрызнулся Бруно, не слишком успешно попытавшись скрыть растерянность за нарочитым озлоблением. – Но могу предположить, что надо отобрать и уничтожить это вместилище. Что бы в нем ни было, оно по всем признакам и есть то, что позволяет ему управлять Охотой.

– Угу, – кивнул Курт, смерив взглядом расстояние до человека впереди. – Отобрать. Да запросто.

– Не стоит, – одернул его помощник, когда он вскинул арбалет, прицелясь в крохотную коробочку в руках чародея. – А вдруг в ней нечто сыпучее или просто мелкое? От твоего выстрела она сломается, все разлетится по траве, и мы в этой темноте до утра ничего не отыщем.

– Сниму его.

– А если у них в планах что-то кроме разгулявшейся Охоты? Что, если мы не все знаем? Его надо взять живым.

– Раскомандовался, – процедил Курт раздраженно, опустив арбалет ниже. – Зар-раза… Здесь, между прочим, темно, а я не стриг.

В потемневших небесах раскатисто грохотнуло, точно в пустой бочке, и внезапно похолодевший воздух словно взвился ветром, змеей пробираясь под ворот; издалека вновь донесся густой низкий лай, полный какого-то леденящего торжества, словно ждущего добычи зверя отпустили, наконец, с привязи…

– Стреляй, – произнес помощник настойчиво, и Курт молча покривился, расслабив дыхание и постаравшись примериться к ритму сердца.

Стрела сорвалась с глухим звоном, врезавшись чародею в бедро; удар опрокинул его наземь, отбросив на несколько локтей назад, и, кувыркнувшись через голову, тот затих, оставшись лежать на земле неподвижно.

– Надеюсь, ты ему шею не сломал, – бросил Бруно, бросаясь вперед, и Курт побежал следом, так же на ходу буркнув:

– Ты всегда чем-то недоволен.

Звука ударов их подошв было не слышно – то ли трава под ногами по-прежнему поглощала все звуки, то ли шаги заглушались грохотом невидимых копыт и голосами псов Дикой Охоты. До чародея оставалось всего несколько шагов, когда тот медленно приподнял голову и приподнялся; глаза на лице, освещенном огнем факелов, казалось, тоже сверкали, точно острия клинков, озаренных заходящим солнцем, и, судя по ясно видимой, растерянной злости, Иуда не предполагал, что его противникам удастся пройти сквозь этот темный мир, в который он погрузил себя, их и часть мироздания…

– Отдай, – коротко приказал Курт, выдернув из его пальцев небольшой кожаный чехол. – Поиграл, и будет.

Чародей застонал, схватившись за рану ладонью и попытался отползти назад.

– Если убьешь меня, – выкрикнул он напряженно, – ты отсюда не выберешься!