Конкистадоры

В начале апреля 1518 года четыре каравеллы Грихальвы, взяв на борт двести сорок человек, снялись с якоря и отправились к берегам Юкатана. Суда вели такие опытные кормчие, как Педро Альварадо и Франсиско Монтехо, впоследствии сыгравшие большую роль в завоевании Мексики и Юкатана, а также знаменитый кормчий Аламинос – фактический руководитель этого похода. О Аламиносе советский ученый И. П. Магидович сказал, что во всей истории географических открытий нельзя найти другого столь же замечательного мореплавателя, который был бы так беспричинно и несправедливо забыт. Аламиносу – соратнику и ученику Колумба фактически принадлежит честь открытия Флориды и Юкатана, а также большей части берегов Мексиканского залива, но слава его досталась командирам экспедиций, ничего не смыслившим в навигации.

Хуан де Грихальва.

Через восемнадцать дней испанцы достигли тогда еще неизвестного острова Косумель (Ласточкин остров) у северной оконечности Юкатана. Людей на острове не было видно. Туземцы попрятались и издали следили, как чужестранцы рыщут среди покинутых ими домов и храмов.

От Косумеля флотилия двинулась дальше вдоль северного и западного побережья Юкатана, по маршруту Кордовы. Грихальва видел, что это земля высокой цивилизации. Большие строения, сложенные из камня и оштукатуренные, ничуть не походили на индейские хижины на островах Карибского моря. Здесь было развито земледелие, жители изготовляли прекрасные ткани из хлопка, носили золотые украшения тонкой работы.

Испанцы часто встречали на пути большие каменные кресты – культовые знаки индейцев, и не переставали удивляться им. Возможно, именно поэтому Грихальва назвал полуостров Новой Испанией, а позднее это название распространилось на более обширную область. К тому же эта местность и впрямь напоминала испанцам их далекую родину.

У города Чампотона экспедиция Грихальвы тоже натолкнулась на ожесточенное сопротивление индейцев майя. Взяв с собой хорошо вооруженный отряд и легкие пушки-фальконеты, оставив суда в открытом море, Грихальва высадился на берег. По словам хрониста, индейцы, помнившие свою недавнюю победу, вели себя очень нагло и успешно атаковали испанцев, когда те еще находились в шлюпках; половина солдат десанта была ранена.

«Зато на суше мы им показали! – писал Диас. – Для защиты от их стрел мы надели ватные панцири, и хотя многих все же ранили – сам Грихальва был ранен тремя стрелами, и камнем ему выбили два зуба – все же мы разгромили их и ворвались в селение».

В этой битве пало около двухсот индейцев, и ужасная весть о поражении распространилась по всему побережью.

Следуя от Чампотона дальше на запад, флотилия вскоре достигла реки Табаско (впоследствии названной завоевателями рекой Грихальвы), которая впадает в залив Кампече. Грихальва решил обследовать устье реки. Ведя за собой на канате шлюпки, испанцы на двух небольших судах стали подниматься вверх по реке. На берегах ее стояли толпы индейцев, из леса доносился шум падающих деревьев – туземцы готовили завалы, чтобы преградить путь пришельцам.

Еще в устье реки корабли окружило множество пирог с вооруженными индейцами. Испанцы стали готовиться к бою: задымились фитили мушкетов, натянулись тетивы арбалетов. Но на свое счастье конкистадоры все же решили вступить с индейцами в мирные переговоры.

«Капитан сказал им, – писал Диас, – что мы приехали из далекой страны, что мы подданные великого императора дона Карлоса, у которого много вассалов – могущественных вельмож и касиков, и что индейцы тоже должны признать его своим повелителем. Это принесет им немало добра. И что в обмен на бусы они могли бы принести нам съестные припасы и домашнюю птицу… Двое индейцев ответили на это… что касается повелителя, то у них есть свой касик, а мы, дескать, едва прибыв сюда и ничего о них не зная, уже хотим навязать им другого вождя. Они предостерегли нас, чтобы мы не пытались сделать это силой, как в Чампотоне, так как у них стоят наготове более трех хикипилов воинов из всех окрестных провинций (хикипил – восемь тысяч человек). Они также добавили, что знают, как на днях в Чампотоне нами было ранено и убито свыше двухсот человек. Но они далеко не так слабы и немощны, как жители Чампотона…»

Грихальва обнял послов в знак своих мирных намерений и отпустил их с богатыми дарами. Военный совет индейцев решил не начинать военных действий.