Владимир Сонин

Конкуренция

Иван Михайлович стоял на сцене, важный и гордый, и декламировал стихи собственного сочинения немногочисленной публике. Сейчас он произносил строчки, особенно им любимые:

…А сейчас не то, что раньше!

Ложь и подлость миром правят!

Вот вопрос: что будет дальше?

И кто теперь это исправит?

Говорил он это с такой интонацией, будто самые насущные вопросы им подняты, будто голос всего нашего многострадального народа звучал в этих строках, будто сейчас вот они будут произнесены – и народ наконец услышит и поймет то, что давно уже должен понять, и сможет зажить без подлости, лжи и такого прочего, с чем он, по мнению автора, жил раньше. С большим пафосом произносились эти слова, при этом левая рука держала толстую тетрадь, а правая жестикулировала, чтобы усилить эффект.

Несмотря, однако, на весь артистизм, подачу и важность темы, никто из сидящих в зале его не слушал. А присутствовало там всего десять человек, таких же поэтов местного масштаба, которые, хотя и пришли сюда вроде бы для того, чтобы и на людей посмотреть, и себя показать, жаждали только второго. И потому, когда не были на сцене, а находились в зале, только зевали, глядели по сторонам и мечтали о том, чтобы поскорее уже закончилось очередное выступление.

После Ивана Михайловича, которого проводили жидкими аплодисментами, на сцену вышел Николай Васильевич. Он открыл свою толстую тетрадь в нужном месте, принял позу и начал чтение:

Сегодня мне бы убежать

От вездесущего порока,

Чтоб справедливость повстречать,

Звучавшую из уст пророка…

Закончив выступление, он поблагодарил публику, которая только по этой благодарности поняла, что выступление окончено и пришло время аплодировать. Хлопали все, за исключением Ивана Михайловича: он не мог этого делать из чувства конкуренции. А конкурировать со вчерашнего дня было за что.

Вчера в этом же клубе, на этой же сцене они с Николаем Васильевичем поспорили – и поспорили принципиально, с чувствами, с жаром – о том, кто первым вступит в Союз писателей Украины. Каждый был уверен, что достоин этого почетного членства, и был уверен уже давно, а спустя месяц после открытия литературного клуба, в котором они почти каждый день демонстрировали свое поэтическое мастерство, эта вера окрепла настолько, что вчера нашла выход.

И выход этот был вот каким. Николай Васильевич, после того как прочитал свои стихи, с особой гордостью публично объявил о своем намерении:

– Ожидайте вашого покірного слугу у Союзі письменників! – Что означает: «Ожидайте вашего покорного слугу в Союзе писателей!»

Здесь нужно уточнить, пока читатель не упрекнул рассказчика в искажении украинского языка, что описываемые события происходили в восточной Украине, где распространен суржик – смесь украинского и русского языков, на котором там говорит значительная часть населения. К ней относятся и герои нашего рассказа. Что касается сочинений, то их они писали и на русском, и на украинском, без смешивания, что обычно и бывает, потому как смешивать языки в письменной речи – совсем уж дикость.

Только он это сказал, как услышал голос из зала:

– Тільки тебе там і ждали! Гоголь! («Только тебя там и ждали! Гоголь!»)

Это сказал Иван Михайлович, возмущенный таким дерзким заявлением коллеги, тем более что в ближайшее время он сам собирался заявиться в этот самый Союз и стать его членом.

Дальше начался между ними спор, горячий, на повышенных тонах, с обвинениями, с обзыванием друг друга бездарностью и прочим, и дошло чуть ли не до драки. В итоге разошлись, но каждый из них заявил, что в Союзе писателей быть только ему.