Конкуренты

Глаза отца засияли, он снова прижал меня к себе. Не знаю, у всех ли так, но у меня сейчас ощущение, что я нахожусь в объятьях мужчины, который никогда не даст меня в обиду, никому.

— Поехали домой, ты вся продрогла, — говорит отец, вытирая мои слезы.

Он, как Денис, переживает. Это отдаётся теплотой в глубине души.

Медленно идём к машине, не размыкая объятий. Мне так страшно, кажется, что я его отпущу, и он исчезнет.

Садимся в машину, мой мобильник оживает.

— Где ты? — столько беспокойства в голосе любимого.

— Я с папой, скоро будем дома, — улыбнувшись отцу, отвечаю я.

— Ага, чайник ставить? — успокоившись, спросил.

— Если не трудно.

— Ещё подогрею что-нибудь поесть. И в следующий раз буди, а то я так поседею раньше времени, — ворчит любимый и отключается.

Денис своим звонком мне кое-что напомнил.

— Это же ты был тогда в больнице? — спрашиваю, и отец напрягается.

— Да, — холодно и кратко.

— Это ты? — язык не поворачивается задать вопрос полностью.

На мгновение отец прикрывает глаза.

— Да.

— Ты знал, кто он для меня?

— Нет, я бы никогда — начал отец.

— Достаточно. Думаю, мы больше не будем к этому возвращаться. Если бы ты знал, не смогла принять.

— Но всё же я виноват, — говорит отец, останавливаясь возле дома мамы.

— Пошли в дом, Денис чайник поставил, поесть подогрел, — улыбаюсь.

— У тебя слишком доброе сердце, — качает головой.

— Возможно, — пожимаю плечами. — Пошли, а то все остынет.

Выхожу из машины и направляюсь в дом, слышу, как отец идёт следом за мной. Улыбаюсь.

Всё будет хорошо, я уверена. Мы его простили, теперь главное, чтобы он себя простил.

Продажа компании

В душную переговорную мы заходим втроём: я, отец и Денис. В помещении находятся два мужчины в сопровождении охраны.

— Никвинов успел сменить охрану, — усмехнулся отец, и один из мужчин дёрнулся.

— Так слухи не врут, и у «Тени» есть дочь, — протянул второй, уставившись на меня серыми глазами.

— Даже не думай об этом, Литвинов, — сказал отец, и все услышали, как он снял пистолет с предохранителя.

Держать лицо кирпичом, как просили мужчины, удавалось с трудом. Чувствую себя последней трусихой, хочется быстрее разобраться со всем и уехать туда, где все так спокойно и хорошо.

— Не горячись, «Тень», никто твою девочку не трогает, пока.

— Как бы потом не пришлось пожалеть за своё «пока», — усмехнулся отец.

Его вообще сложно сейчас было узнать: жестокий взгляд, прямая линия губ, иногда изгибающая при усмешке, а если улыбался, то улыбкой это можно назвать с трудом.

Если мама увидела его вот такого, то понятно, почему она дала дёру. Я сейчас тоже готова сбежать. Денис под столом сжал мою руку в знак поддержки.

Спасибо, родной, конечно, но это сейчас не помогает совсем.

— Угрожаешь? — усмехнулся Литвинов.

Литвинов, маленький толстый мужичок с серыми глазами и вторым подбородком, вроде не вызывает страха. Но что-то неуловимое — как он смотрит, как говорит — создаёт возле него нотку опасности.

Никвинов, наоборот, слишком худой, обвешан кольцами и браслетами. Эдакий утончённый аристократ. Сидит, дрожит, как последний трус. Это вызывает презрение и неуважение.

— Предупреждаю. Начнём торги.

— Какие торги? Твоя дочь обещала мне компанию, документы готовы, осталось сделать подпись и компания моя, а деньги за неё ваши, — отвечает Литвинов и смотрит в упор на меня.

Вот когда на его месте представляешь большого хрюкающего борова, не так страшно.

— Правила поменялись, — улыбается отец.

— Кто ты такой, чтобы менять правила? Ты не владелец компании и даже не сын бывшего владельца, — теперь очередь Дениса ловить презрительный взгляд, на что мой брюнетик только усмехнулся.

— Литвинов, моя дочь сделает всё так, как я скажу, поэтому тебе стоит изменить тон и посчитать свои денежные запасы, потому что сегодня мы будем очень жадными, — сказал отец и посмотрел на меня. — Правда, дочь?

— Конечно, папочка, — милая улыбка, всё как репетировали, глазками хлоп — хлоп.

— Сука ты, «Тень», — морщится Литвинов. — Сколько хочешь?

На меня больше не смотрели, это хорошо. Денис тоже немного расслабился, он сегодня уже раз пятнадцать попросил прощения за то, что отдал мне компанию отца.

— А сколько ты можешь предложить? — прищурил глаза отец и посмотрел на бледного Никвинова. — Ты тоже не теряйся, я открыт к предложениям.

Трясущиеся руки Никвинова протянули отцу маленькую бумажку с цифрами, отец взглянул и отодвинул.

— Мало.

Никвинов написал ещё одну бумажку.

— Обижаешь, — ответил отец, забавляясь.

А я держала лицо кирпичом и делала вид, что меня совсем не трогают эти гигантские суммы.

Литвинов тоже раздражённо написал свою сумму и пододвинул к отцу.

— Неплохо, — протянул отец, и Литвинов довольно заулыбался, — но мало.

Денис сидел и просто наслаждался происходящим, я его восторг не понимала.

Когда суммы стали космические, пот лил с лиц мужчин ручьём, каждая цифра давалась с трудом.

Отец взял бумажку одного и другого.

— Я готов продать фирму за общую сумму, — отец сложил бумажки вместе, мужчины вытаращили глаза, у меня тоже глаз дёрнулся.

Это охренеть, какие деньги!

— Ты сошёл с ума! — рявкнул Литвинов.