Конквистадоры

Обширное плоскогорье открылось им наверху. Всюду, куда хватал глаз, вставали за ним ослепительно сверкавшие снега неведомых вершин. Позади небо сливалось с миражом далекого океана. Дул сильный северный ветер, несший с собой, казалось, иглы льда. Испанцы кутались в свои одеяла, туземцы-носильщики жалобно стонали и дрожали всем телом. Уже на втором переходе молниеносное воспаление легких поразило пришельцев. Индейцы юга умирали один за другим. В числе их заболел и умер тот единственный человек, который понимал речь испанцев и язык Норте. Болезнь унесла также половину солдат и молодого Хуанито. Антолинес долго не мог расстаться с его телом. Лицо конквистадора было обращено назад, в сторону океана, мысли его катились медленно и тяжко, и когда настало время уходить, они отразились во вздохе: "Слишком поздно!"

Лишь семеро испанцев, Норте и трое случайно уцелевших индейцев пережили страшные дни ледяного ветра на плоскогорье. После одного из самых печальных ночлегов Антолинес пробуди-лся с изумлением, не слыша более воя и гудения северной бури. В молчании золотило солнце всё столь же далекие кристаллы вечных снегов. Норте сел рядом с ним и с настойчивостью показывал ему на ухо, сперва на одно, потом на другое. Антолинес понял его и стал прислуши-ваться. Он ясно различил через мгновение непрерывный и ровный, будто исходивший из-под земли, гул. Индеец сделал движение рукой, как если бы черпал воду. Сомнений не оставалось: великая северная река была близка.

Весь следующий переход искатели готовились к бою. Оружие их было могущественно и находилось в полной исправности. С помощью этих пороховых громов семеро решительных людей смело могли брать города, завоевывать царства и покорять народы. Их лица преобрази-лись. С великой радостью вступал Антолинес в это девственное поле военных трудов, и фра-Диэго заранее благословлял кровь язычников, которая должна была пролиться в таком изобилии и напоить дикую землю.

На двадцать второй день пути конквистадоры достигли краев глубочайшего каньона, на дне которого бурлила и гремела река, невидимая, но угадываемая по высоко вздымавшимся вверх столбам водяной пыли. В недалеком расстоянии от них, на том же берегу, на котором они находились, громоздились красные скалы причудливой формы, образуя свисающие друг над другом этажи, террасы, лестницы, подобия стен и столбов, контуры башен, обелисков и пирамид. Фантастические дворцы эти и храмы казались в равной мере игрой природы и делом человеческих рук, но о присутствии человека ясно свидетельствовали бессчетные, усеивавшие их отверстия окон и дверей. Город скал, занимавший огромное протяжение, пропадал из глаз за поворотом реки.

Пробираясь тропой, вившейся по краю ущелья, завоеватели приблизились к входу, зиявшему как обширный пролом в скале. Боясь засады, они вступили в него с крайней осторожностью. Ни здесь, ни выйдя вновь на солнечный свет, они не встретили ни одного живого существа. Узкий искусственный карниз лепился теперь над пропастью вдоль отвесной каменной стены, мимо чернеющих входов в пещеры, обходя выступы, взбираясь на кубические глыбы, взбегая на скалы, торчащие как башни.

Перед ближайшим входом в пещеру испанцы остановились в нерешительности, взведя курки и обнажив сабли. Норте отделился от них и встал на пороге света и тени. В следующее затем мгновение он исчез во тьме. Его спутники стояли и ждали в неясной тревоге. Свалившийся сверху камень заставил их поднять головы. Они увидели индейца, пробиравшегося по незамет-ному им выступу, вдоль верхнего ряда отверстий. В одном из них он скоро исчез и через некоторое время вновь появился, еще выше, скользя легким очерком вдоль красноватых скал, сливавшихся с цветом его кожи. Слабый крик его долетел вниз, прозвучав как вызов. В ответ на него раздались вопли ярости, загремели выстрелы, нарушившие очарование великой тишины, отдавшиеся в скалах тысячекратным эхом. И когда рассеялся пороховой дым, смолкло эхо,- индеец пропал из виду, и ни с чем не сравнимое молчание воцарилось вновь в городе скал, ибо то был город мертвых.