Конные и пешие

Но торговался недолго, Сытина отпустили, Алексей повез его в гостиницу, чтобы тот переоделся, помылся и пошел в цех: скула у него в самом деле распухла. Всю дорогу Сытин молчал, а когда вышел из ванной, сел, завернувшись в простыню, на кровать, издал тихий и печальный звук.

— Ты что? — удивился Алексей, увидев, как из-под толстых очков медленно сползла по щеке Сытина слеза.

Вот уж этого никак нельзя было ожидать от такого серьезного парня.

— Они… изгалялись. За что?.. Я сидел, смотрел, как танцуют… Думал… Мне на людях лучше думается. А они затащили. Там барабан, трубы… какая-то комната… За что они меня, Алеша, а?

— Да кто они-то?

— Широков и еще… Но он же инженер. Он же тоже по автоматике… Били. Говорят: суки, за наш счет жиреете. Вам тысячи, а нам по сто шестьдесят… А потом уволокли в милицию. Держите, говорят, пьяного. Они же местные: им поверили… Я уеду, Алеша. Ты извини, я не могу, когда мне в лицо плюют… И ты же знаешь, я не из-за денег…

Он еще продолжал говорить, икал, поскуливал, Алексею нестерпимо было его жаль: такой парень, добрый, первоклассный работник, прекрасно знает английский, немецкий… Что они там в этой клубной комнате с ним делали? Он и прежде, в других местах, не только в Засолье, видел, как возникала к нему и к его ребятам завистливая ненависть тех, кто работал в цехе и до приезда группы ничего не сумел сделать. Правда, таких завистников было немного, но были; серьезные инженеры, те старались ладить со скворцовскими ребятами, приглядывались к тому, как они работали, старались понять то, что им прежде виделось недоступным. А вот такие, как Широков… Лощеный, с бородкой, в кожаном пальто, глаза колкие, он иногда подходил к ним, молча наблюдал, попыхивая сигаретой, но казался спокойным. Вот поди же ты, в нем что-то копилось, копилось и так вот выплеснулось. Зачем это нужно было Широкову? Напугать Сытина? Допустим, он этого добился. Но без Сытина они не осилят дискретную технику. Его некем заменить. Что делать? Пойти набить морду этому Широкову — возни много, толку чуть, а шум дойдет до Москвы. Жаловаться на него? Ну, влепит ему директор выговор или даже найдет повод и выгонит, но у него же тут дружки-товарищи, проходу ребятам не будет… И внезапно пришло решение. Сытин говорил: Широков — инженер по автоматике, знает вычислительные машины. Пусть Сытин отдохнет, покантуется дня два-три, побудет у себя в номере, почитает, а Алексей потребует от директора, чтобы тот направил в группу этого самого Широкова, пусть-ка он поуродуется вместо Сытина. Посмотрим: вытянет?

Он оставил Сытина в номере, приказал ему выспаться, отлежаться, а через три часа к стану в сопровождении главного инженера подошел Широков. Алексей и словом не обмолвился о Сытине, дал Широкову чертежи, сказал, что нужно сделать, объяснил: если закончит работу за три дня, не такую уж и большую работу, то получит хорошие премиальные, группа выделит из своих, Ничто не дрогнуло в лице Широкова, он слушал, пощипывая длинными пальцами бородку, сказал:

— Ну что ж, приказ есть приказ…

Четырнадцать часов они не выходили из цеха, потом поехали в гостиницу отдохнуть, принять душ, а через шесть часов снова были в цехе. Теперь уже с Широковым трудилась целая артель — кроме него, еще четверо… Дело вроде было простое, УВМ работала в роли советчика, подавала на пульт данные об оптимальных режимах обжатия полос, но Сытин нашел, что три машины, обслуживающие стан, неточно отлажены, работают не синхронно, а отсюда множество всяких бед… Алексей плохо в этом разбирался, но знал — Сытин наткнулся на загадку, но, как ее разгадать, знал только Сытин, он сам придумал, как найти надежный выход, но не довел дело до конца. Надо отдать должное и ребятам Широкова: работали они уверенно, выдюжили еще двенадцать часов, не раз гоняли стан на холостом ходу. На третьи сутки черный от работы и недосыпания Широков подошел к Алексею, пощипал длинными пальцами бородку, усмешливо сказал:

— Пробуем, начальник. Задавай.

Собралась у стана вся группа Алексея, другие рабочие цеха; ведь пошли слухи: мол, заводские заспорили с приезжими, что дадут им сто очков вперед, это чем-то напоминало давние сказы о местных умельцах и пришлых высокомерных мастерах, которым умельцы наверняка собьют спесь, хотя на самом деле все было иначе… Кран подал полосу, стальной лист задали, пустили стан сначала на малых оборотах, полоса пошла, ребята Широкова победно поглядывали на Алексея, но сам Широков стоял в нервном напряжении; кивнул вальцовщику: давай, мол, на полную катушку… Сразу же завыла аварийная система, полоса забурилась, затрещала, металл покорежило, осколок его упал к ногам Алексея, а из-под стана вырвался клуб дыма.

Кто-то крикнул в отчаянии:

— Да вы что, гады? Кабельная галерея загорится!

Мгновенно все вырубили, огонь загасили.

Алексей даже не взглянул на Широкова, сказал:

— Ладно, отдых… Через шесть часов собираемся, будем все сначала разматывать…