Консалтер

– Чего это тихо, сейчас поплачет и успокоится, – в купе, задев меня сумкой, зашла девушка с огромной копной салатовых волос, свитых из веревок. Кажется, это модно в определенных кругах и называется дреды. В дверях встала проводница вагона и по-хозяйски указывала на полки.

– Вот тут, на двадцать первом, молодой человек, а вы занимайте любые свободные.

Я потер лицо и решительно вмешался в процесс:

– Извините, но это купе занято, я его купил целиком, пожалуйста, покиньте его немедленно!

– Напишите заявление в РЖД, вам вернут стоимость. Я вам дам потом список документов, куда нужно будет отвезти оригиналы, в течение тридцати рабочих дней рассмотрят, – скороговоркой затрещала проводница.

– А я еще раз прошу вас покинуть мое купе и дать мне поспать! Мне не нужен никакой возврат, тем более что я уже заплатил! Это незаконно! Вы не имеете права!

Девушка и проводница посмотрели на меня, муж с двумя детьми на руках осторожно попятился в коридор. Я почувствовал запах победы.

– Девушка, и вы тоже, пожалуйста.

– С какой стати?

– С такой, что это чужое купе и вы нарушаете частную территорию.

В ответ она выхватила телефон и направила его на меня. Автоматически включился фонарик. Краем глаза я увидел, как исчезла тень проводницы, возможно, она решила, что ее миссия в этом рейдерском захвате выполнена.

– Вы мне угрожаете?! – каким-то вдруг неестественно высоким, почти визгливым голосом спросила Медуза Горгона, напряженно глядя в экран. Ребенок от неожиданного вопля мамы расплакался в коридоре еще сильнее, и она резко повернула телефон в проем, сняла детей и снова ткнула камерой мне в лицо.

– Что? Я? – От неожиданности у меня пропал словарный запас. – Вовсе нет. Это вы, судя по всему, мне угрожаете. Я всего лишь хочу отстоять свое купе. Свое, понимаете, я его купил. И не снимайте меня, девушка, это нарушение моих прав.

– Имею право! Вас можно снимать, Мурганиев разрешил! – как зазубренную мантру выпалила она.

Я нервно засмеялся.

– Во-первых, не Мурганиев, а Нургалиев. Во-вторых, готов поспорить на это купе, вы не знаете, кто это такой. Ну и в-третьих, это заклинание в свое далекое время касалось только сотрудников полиции. Вы знаете, кто такая полиция?

– Конечно, знаю! – фыркнула юная леди, отчего на экран полетели капельки. Она, немного подумав, стерла их рукавом. – Их я сейчас и вызову, если вы не перестанете угрожать мне и моим детям!

Она снова резко повернула телефон на детей и обратно.

Указательный палец с таким же, как и дреды, кислотно-зелёным ногтем был вжат в заднюю стенку телефона так сильно, что казалось, он сломан в первой фаланге. Ребенок на руках у отца снова начал хныкать, немного подумав, к нему присоединился второй.

В стену глухо и часто постучали: «Заткнитесь там нахуй, или я сам ментов вызову! Валера, успокойся. Да что успокойся, заебали!»

Я медленно развел руками и показал пустые ладони. Где-то читал рекомендации одного дрессировщика, что это якобы помогает установлению первого контакта с агрессивным животным.

– Хорошо, спокойно, я вам не угрожаю, давайте решим все миром? – произнес я в камеру, стараясь придать лицу самое дебильное выражение. На всякий случай я широко открыл глаза и немного наклонил голову вбок.

– Вы гарантируете, что я и мои дети спокойно переночуют в нашем купе? – как ведущая в передаче про суд, четко выговаривая каждое слово, спросила девушка.

«В «нашем», – с болью подумал я.

– Да, гарантирую. Дети-то не виноваты в том, что у них такая… – я посмотрел на её сжавшиеся в прямую полоску губы, – …такая юридически грамотная мать. И да, я официально заявляю, что вы можете ночевать здесь.

Я посмотрел в глазок камеры и мстительно добавил:

– Уважаемые подписчики, если вам не понравилось мое поведение и вы хотите меня наказать, нажмите пожаловаться на это видео, поставьте дизлайк и отпишитесь от канала. Давайте покажем, что вместе мы сила!

– Нет! – наконец-то нормальным голосом, по-детски всхлипнула она, и опустив телефон камерой в ногу, начала судорожно тыкать в экран. Через некоторое время он потух.

– Зачем вы так? – с обидой спросила она. – Я с таким трудом их собирала. У меня их уже 953.

Я сочувственно промолчал. По крайней мере, бледной агрессивной решительности у нее на лице больше не было. Муж, все это время терпеливо стоявший в коридоре, понял, что раунд выигран по очкам, и робко посмотрел на меня.

– Так можно мы зайдем?

– Конечно, Алеша, заходи, – вместо меня ответила юная стримерша.

– Да, проходите, – я отодвинулся от двери, – располагайтесь вот здесь. Столик тоже в вашем распоряжении.

– А вы могли бы пересесть на другое место? Я привыкла ездить по ходу.

Вот почему некоторыми людьми доброта воспринимается как слабость? Хотя в моем случае это как раз и есть слабость.

– Это для вас так принципиально?

– Да, меня укачивает.

Я молча перекинул свое постельное наверх. Все же какое-то непонятное жжение внутри требовало от меня хоть каких-то действий. Почему я должен это все молча терпеть?

– Хорошо, располагайтесь, а я сейчас приду.