Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

25 декабря 1914 г., если бы не то обстоятельство, что эта мысль, исходившая из «финансовых кругов», «хорошо знакомых с положением дел в Болгарии», была пущена в обращение вскоре после выступления Ллойд Джорджа за сербо-балканскую операцию союзников и если бы она не характеризовала с большой яркостью отношение финансового капитала, а вместе с тем и государственных людей Антанты к вопросу о покупке пушечного мяса на европейском или ином государственном рынке (см., кроме упомянутой телеграммы Извольского, ответную «сочувственную» телеграмму Сазонова Извольскому 9 января ⁄ 27

декабря, телеграмма Извольского Сазонову от 15/2 января 1915 г., Бенкендорфа (Барка) Сазонову от 8 февраля ⁄

26 января, телеграмму Барка Сазонову от 14/1 февраля, телеграмму Сазонова Извольскому от 23/10 февраля, телеграмму Извольского Сазонову от 24/11 февраля).

Новые переговоры держав с Сербией и Грецией об уступках Болгарии, сопутствовавшие этому «прожекту» и вызванные к жизни, как и он, предложением Ллойд Джорджа о сербской операции, снова окончились безрезультатно. Стоит лишь отметить усиленное внимание к ним Италии, также все еще колебавшейся между нейтралитетом и присоединением к Антанте и подстрекавшей, во имя своих собственных видов на превращение Адриатического моря в итальянское mare clausum, Болгарию против Сербии. Об этом свидетельствует, например, дышащий большой наивностью рассказ болгарского посланника в Петрограде Маджарова о беседе с ним итальянского посла Карлотти 13 февраля /31 января 1915 г. Говоря об опасениях Италии, вызванных возможным «значительным усилением Сербии на Адриатическом море», Карлотти лукаво заявил, что итальянцы «желали бы, чтобы мы (болгары) и там выступили соперниками Сербии» и что, «ради соблюдения равновесия на Адриатическом море, Италия готова содействовать Болгарии приблизиться к нему». Весьма характерно, что и такой несомненный «русофил», как Маджаров, хотя и, видимо, несколько озадаченный этой перспективой, все же, со своей стороны, «поддержал мысль, что в интересах Италии способствовать созданию Великой Болгарии»

(вплоть до Адриатического моря и во всяком случае в ущерб сербам), разумеется, именно потому, что «только при этом условии можно сохранить экономическое и политическое равновесие на Балканском полуострове». Менее откровенен был Карлотта в вопросе о Константинополе и Проливах, зато итальянский премьер Соннино несколько позднее мог его порадовать телеграммой итальянского посланника в Софии (2 марта /17 февраля) о том, что там «действия у Дарданелл произвели глубокое впечатление, так как затрагивают жизненные интересы Болгарии и решение восточного вопроса». 3 марта ⁄ 18 февраля, во время решающего момента переговоров Англии и прочих держав Антанты с Грецией, уже приведших к категорическому протесту Сазонова против греческого десанта на Галлиполийском полуострове, Венизелос сообщил Эллиоту со слов греческого посланника в Софии, что «Радославов защищал перед ним мысль о сближении Болгарии с Грецией и Румынией против русской опасности на почве вопроса о Константинополе и Проливах»

(см. телеграмму Демидова Сазонову 3 марта /18 февраля).

Успешный до 18/5 марта ход дарданелльской операции, несомненно, произвел в балканских столицах немалое впечатление[120]. Однако в Лондоне лучше, чем где-либо, знали, насколько мало обеспечен ее исход без поддержки сухопутной армии. Этим объясняется усиленный интерес, проявленный там к Болгарии, в связи с намечавшимся — вследствие несогласия России — провалом надежд на греческий десант. Особенно характерна в этом отношении трехчасовая беседа Ллойд Джорджа с болгарским посланником Хаджемишевым, о которой последний сообщал Радославову шифрованной телеграммой от 4 марта ⁄ 19 февраля, ставшей вслед за тем достоянием и русского Министерства иностранных дел.