Константинополь в VI веке. Восстание Ника

5 Правда, Р. Браунинг говорит мимоходом о том, что Юстиниан обложил соответствующей податью и городское население, которое раньше наряду с более обеспеченными классами в значительной степени могло уклоняться от уплаты ее, в то время как основная тяжесть налогового бремени ложилась на плечи крестьян. Данное утверждение, однако, явно сомнительно, так как хорошо известно, что и горожане немало страдали от податей [33, нов. 43, 59]. По всей видимости, можно говорить лишь об общем усилении налогового гнета, а не об установлении не существовавших ранее налогов на городское население.

6 Некоторым исключением стала работа Ф. Тиннефельда, который, хотя и пишет о восстании в том же русле, что и другие современные западные византинисты, все же на первый план выдвигает роль в нем народных масс. Сам рассказ о восстании Ника помещен автором в разделе "Народ как политический фактор в столице" [311, с. 194-199].

7 Иоанн, сириец по происхождению, по-видимому, незадолго до восстания переехал из Антиохии в Константинополь [103, с. 19]. Ряд авторов допускают возможность, что труд Иоанна Малалы был прерван и затем продолжен жителем Константинополя [149, с. 95; 301, с. 703; 76, с. 12]. В любом случае строки, посвященные восстанию Ника, были написаны свидетелем событий.

Глава I

1 Наиболее важные исследования в этой области: [227; 228; 203]. История Константинополя главным образом в отношении топографии и архитектуры (рассмотрена в следующих изданиях [308; 257; 224].

2 Как центр торговой, политической, культурной и интеллектуальной жизни Византии рассматривает Константинополь X. Хунгер [219, с. 41 и сл.]. По мнению исследователя, это был город, в котором легко можно было сделать карьеру и который притягивал провинциалов как магнит [219, с. 49]. Константинополю, ставшему в сознании жителей Востока их новым центром, заменившим Рим, посвящена работа Г.Т. Бека [135]. Становление Константинополя как столицы империи рассмотрено в фундаментальном исследовании Ж. Дагрона [170].

3 Сам А. Джонс, характеризуя торговлю и ремесло ранней Византии, упоминает об оружейных мастерских столицы [235, т. II, с. 835] и называет ее крупнейшим шелковым рынком [235, т. II, с. 862]; ср. [232, с. 192], где автор говорит об одном крупном константинопольском торговце одеждой. Парадоксальную точку зрения А. Джонса можно объяснить лишь тем, что, будучи историком античности, он смотрел на Константинополь так, как смотрели на него современники превращения маленького Визaнтия в имперскую столицу, видя в нем прежде всего город-выскочку, а также тем обстоятельством, что Константинополь как столица складывался постепенно, отстаивая свое право на первенство в империи в упорной борьбе с Александрией и Антиохией.

4 И. Караяннопулос и А. Джонс относят понятие "гинекей" только к мастерским по производству шерстяных тканей и одежды [239, с. 60; 232, с. 183 и сл.; 235, т. II, с. 836]. Производство шелка, по мнению А. Джонса, было организовано иначе, нежели изготовление шерсти [235, т. II, с. 862]. Между тем специалисты, изучающие организацию производства шелка в Византии, относят понятие "гинекей" в первую очередь к мастерским, изготовляющим шелк [255; 84, с. 4; 80, с. 227; 79, с. 85; 141, с. 140-141]. Об изготовлении шелковых одежд гинециариями содержатся сведения и в Кодексе Юстиниана: Auratas ас sericas paragaudas auro intextas viriles privatis usibus contexere conficereque prohibemus et a gynae-ciariis tantum nostris fieri praecipimus [17, XI, 9 (8), l]. По всей видимости, прав Дж. Уилд, который относит понятие "гинекей" и к мастерским по изготовлению шерсти, и к мастерским, производящим шелк [321, с. 650, 661-662].

5 В литературе по поводу этой статьи Кодекса существует довольно оживленная дискуссия. Закон этот точно не датирован и является извлечением из "Василик" (LIV, 16, 16). В начале 40-х годов Р. Лопес высказал предположение, что эта статья относится ко времени не Юстиниана или его предшественников, а Ираклия [252, с. 459-461; 255, с. 5 и сл.; 251, с. 7, и т. д.]. Однако это положение встретило возражения Ф. Дэльгера и его ученика Б. Зиноговица, что побудило Р. Лопеса вновь выступить в защиту своей точки зрения. Сущность его доводов сводится к следующему: 1) законы, приведенные в Кодексе Юстиниана, прикрепляли работников к их мастерским, недатированная же конституция, напротив, ограничивает возможность поступления в них; 2) конституция не упоминает о "комите священных щедрота, а говорит лишь об управителях провинций; 3) наказания, которые предусматриваются конституцией, нехарактерны для более раннего периода [254, с. 78]. В рецензии на эту работу Ф. Дэльгер вторично высказался против точки зрения Р. Лопеса, исходя из других, но весьма существенных факторов. В "Василики", отмечает Ф. Дэльгер, не включались новеллы, изданные в период между правлением Тиверия II и Льва VI. Стиль спорной конституции также, по его мнению, больше свойствен Юстиниану либо его предшественникам [177, с. 224).