Конструктор

— Что же касается весовых характеристик, то, конечно, оба указанных энергоузла, а также солидный теплоизолированный трубопровод от двигателей к ним — все это — дополнительный вес. Названная вами, Владимир Михайлович, экономия, полученная отделом Краснушкина, наверное, полностью уйдет на покрытие привеса от энергоузлов. К тому же должен напомнить техсовету, что, отбирая от компрессоров двух основных двигателей часть горячего воздуха высокого давления и направляя его в турбины энергоузлов, — докладчик показал на один из красочных плакатов, — мы несколько снижаем тягу основных «движков», а она для «пятидесятки», как известно, и без того почти вдвое меньше расчетной. Таким образом, думается, что за электроэнергию на борту самолета М-50 мы платим непомерно высокую цену…

Легаев замолчал, ожидая реакции генерального конструктора, и она тут же последовала:

— Так что же вы можете нам предложить? — спросил Мясищев тихим голосом.

— Считаю, что необходимо значительно повысить нашу требовательность к разработчикам бортовой автоматики для М-50 и М-52. Сейчас мы с готовностью выполняем все их прихоти, обеспечиваем их таким количеством электроэнергии, словно М-50 не сверхзвуковой самолет, а стационарная электростанция, и расплачиваемся очень дорогими нам килограммами, — неожиданно горячо, с запалом произнес Легаев. — Дело дошло до того, товарищи, что для М-52, где потребное количество электроэнергии больше, чем на М-50, мы вынуждены начать переговоры с ОКБ А. Г. Ивченко о создании специальной малогабаритной турбины для привода четырех электрогенераторов уже по 120 киловатт. Это будет пятый двигатель на борту самолета, специальный, энергетический. Его значительный собственный вес снизит вес полезной нагрузки самолета; кроме того, этот «движок» будет расходовать керосин из тех же баков, что и основные двигатели, сокращая дальность полета самолета… И это не все, — распалился Легаев. — В случае установки этого автономного энергоузла нам потребуется еще бесступенчатый редуктор для обеспечения стабильности оборотов электрогенераторов. Сегодня нам не известна организация, способная создать такой агрегат… У меня все, Владимир Михайлович, — закончил сообщение Легаев.

— Лазарь Маркович, пожалуйста, — проговорил Мясищев, никак не комментируя сообщение Легаева.

Заместитель генерального конструктора по системам управления и шасси Л.М. Роднянский — лысоватый, очень подвижный человек — порывисто подошел к доске и с помощью одного из ведущих конструкторов водрузил в ее центре плакат с крупным заголовком: "ХОЖДЕНИЕ ЗА ДВА МАХА".

— Мы хотим, чтобы наш корабль летал со скоростью, в два раза превышающей скорость звука, то есть при числе Маха больше двух, — начал свое сообщение Роднянский. — Напомню, что еще нигде и никогда тяжелый стратегический бомбардировщик не летал впереди собственного гула… При этом оказалось, что такой полет полон самых невероятных неожиданностей, одна из которых — огромная потребность в электроэнергии. У всех в памяти, как В. П. Краснушкин с группой ведущего конструктора, собирая заявки на электроэнергию, весьма критически относились к ним, торговались не только за каждый киловатт, но и за время его потребления по графику полета «пятидесятки». На плакате показано суммарное потребление электроэнергии нашим кораблем и его изменение в течение полета, от взлета и до посадки. Хорошо видно, как резко возрастает расход энергии многими потребителями, особенно «управленцами» И. П. Золотарева, после перехода самолетом звукового барьера, то есть в полете со сверхзвуковой скоростью.

Роднянский опустил указку и, опершись на нее подбородком, молча смотрел на генерального конструктора, снова занявшего свое удобное кресло. Потекли секунды паузы…

— И каков же итог вашего сообщения, Лазарь Маркович? Вопрос генерального прозвучал ровно и, казалось, бесстрастно. Эта бесстрастность явно не соответствовала остроте взгляда, которым Мясищев кольнул докладчика.

— Доберусь и до итогов, Владимир Михайлович, всенепременно доберусь, но по порядку, — отвечал Роднянекий. — Пауза в моем сообщении потребовалась не только для привлечения вашего внимания, но главным образом для того, чтобы мне собраться с духом, прежде чем публично объявить, что для удовлетворения всех энергетических потребностей нас заставляют иметь на борту самолета М-50 электростанцию мощностью более пятисот киловатт.

Роднянский взял палочку мела и на доске рядом со своим плакатом крупно написал: "400 + 50 % резерва = 600 кВт".

Очертив рамкой итоговую цифру, он, как бы в раздумьи, произнес:

— В недавнем прошлом — это мощность электростанции небольшого сельского района…

Роднянский подошел к маленькому столику возле окна, налил в стакан воды из сифона, отпил и, чему-то улыбаясь, продолжал:

— Так вот, самое главное, товарищи, состоит в том, что дружными усилиями наших замечательных мотористов и великолепных электриков эта совершенно дикая задача на самолете М-50 успешно решена!

Последние слова Роднянский произнес так весело, словно собирался рассмеяться…