Конструктор Шпагин

Дегтярев и сам подумывал о том, чтобы привлечь к работе над крупнокалиберным Шпагина. Правда, к этому решению он пришел не сразу, так как многолетняя работа до революции в одиночку сделала его замкнутым. Коллектив советского конструкторского бюро благотворно влиял на его характер, хотя и изменял его крайне медленно. Все же Дегтярев чаще и чаще делился с товарищами по работе, советовался с ними; его тянуло к коллективной мысли.

Работая над крупнокалиберным, он стал выносить на общественный суд свои неудачи. И с кем бы конструктор ни говорил — будь то инженер или рядовой рабочий, — он внимательно прислушивался к советам, каждое предложение взвешивал, обдумывал.

Дегтярев долго искал случая по душам поговорить со Шпагиным. А Шпагин сам пришел к нему.

— Василий Алексеевич, я давно думаю над крупнокалиберным, и у меня есть кое-какие предложения.

— Это хорошо, Семеныч, выкладывай.

— По-моему, можно увеличить скорострельность за счет изменения системы боепитания (подачи патронов), а также усилить живучесть.

— Так это же самое главное, над чем я бьюсь! Ты вот что, Семеныч, приходи-ка завтра с утра ко мне в кабинет. Поговорим по душам.

Предложения, с которыми пришел Шпагин, зрели и вынашивались долго. И Дегтярев, выслушав его, понял, что тут дело серьезное. Шпагин не просто рекомендовал улучшить какие-то детали в пулемете — он предлагал внести коренные изменения в систему, и Дегтяреву показалось, что эти изменения могут дать многое.

— Послушай, Семеныч, предложения твои очень дельные. Но чтобы осуществить их, придется здорово потрудиться. Давай-ка, брат, поступим так: перебирайся завтра с утра ко мне в кабинет, начнем работать сообща. Как, согласен?.. Ну так вот тебе моя рука — завтра жду!..

Шпагин в этот день уже не мог работать. Он отпросился и ушел с завода. Однако направился не домой, а решил прогуляться. Дома было шумно: четверо детей да родичи, а хотелось побыть одному. Он пошел через город в запущенный сад, на берег Клязьмы. На горе, под плакучей березой, было тихо, пахло свежим душистым сеном. Река, извиваясь, пересекала широкую поляну. На другом берегу ее пестрели поля и темной полосой тянулся лес. День был тихий. Солнце клонилось к западу, от реки тянуло влажной прохладой. Шпагин любил посидеть один, подышать свежим воздухом, подумать. А подумать было о чем. Дегтярев предлагал не просто сделать какие-то приспособления к уже готовой машине, а вместе с ним работать над коренным усовершенствованием системы. Шпагин радовался высокому доверию и в то же время побаивался. На его плечи ложилась большая ответственность: создание крупнокалиберного пулемета было важным правительственным заданием. «А вдруг ничего не выйдет? — думал он. — Вдруг оскандалимся?».

Да, было над чем задуматься. Полбеды, если б он всю систему делал сам: тогда в случае неудачи вся вина легла бы на него одного. А теперь он мог подвести доверившегося ему Дегтярева…

Шпагин развалился на траве и, кусая сухую былинку, продолжал размышлять.

Он довольно ясно представлял, как нужно изменить систему боепитания, как по-новому сделать приемник для патронов. Он понимал, какие части пулемета нужно утолстить, чтобы создать большую живучесть… Он все понимал,. Чувство уверенности постепенно вытеснило все сомнения и колебания и окончательно завладело им.

«Буду помогать доделывать пулемет Дегтярева… Может быть, и мне случится что-нибудь изобретать, и сам я окажусь в трудном положении… Вот тогда и Василий Алексеевич протянет мне руку помощи… Впрочем, я и так ему очень многим обязан».

Подойдя к реке, Шпагин разделся и бултыхнулся в воду.

27

Утром, направляясь к Дегтяреву, Шпагин думал, как-то сложатся их отношения на новой работе, какова будет его роль в усовершенствовании и доделке пулемета? Однако, войдя в кабинет главного конструктора, он несколько смутился. У широкого окна, рядом со столом Дегтярева, стоял другой стол и на стыке этих столов — крупнокалиберный пулемет. Дегтярев, увидев Шпагина, поспешил ему навстречу.

— Здравствуй, Семеныч, а я давно тебя жду. Уж и стол приготовил. Устраивайся — будем трудиться сообща.

Шпагин весело спросил:

— Как же, с чего начнем, Василий Алексеевич?

— Давай начнем с ломких деталей. Подумаем над твоим предложением о живучести.

Это было сказано так просто, так задушевно, что Шпагин, скинув пиджак, присел к Дегтяреву и вместе с ним принялся разбирать пулемет…

Весь коллектив опытной мастерской был включен в работу. Все трудились над крупнокалиберным. Иногда какая-нибудь часть пулемета переделывалась много раз, испытывалась на взаимодействии частей, опробовалась в стрельбе.

Иногда между Шпагиным и Дегтяревым возникали размолвки, вспыхивали ссоры. Шпагин уходил домой и по нескольку дней не являлся на работу. Бывали случаи, что Дегтярев сам шел к нему, успокаивал, приводил в бюро. Но когда тот или иной узел механизма удавалось отладить, оба радовались, как дети, и вечером Дегтярев зазывал Шпагина к себе на чаепитие.